Яков Заробян – Советские правители Армении

Яков (Акоб) Никитович (Мкртичевич) Заробян (Зурабян) родился в г. Артвин Батумской области Российской империи в семье крестьянина-ремесленника.

В середине ноября 1914 г., когда Турция вступила в Первую мировую войну на стороне Германии, семья Мкртича – он сам, жена, дочь и трое сыновей, погрузив на единственного осла нехитрые пожитки, бежала в сторону Батума. Город-порт был уже переполнен беженцами, и они подались к Нахичевану-на-Дону, что под Ростовом.

Ютились в темной сырой лачуге с цементным полом. Отец простыл и слег, а вскоре и умер. Ушел из жизни и младший из его сыновей. Старший сын принял на свои плечи заботу о семье. Не выдержав тяжелых условий труда в обувной мастерской, захворал.

Тогда 10-летний Акоб и пошел работать к родственнику-кустарю как подмастерье по пошиву мягкой обуви, умудряясь еще и учиться в армянской школе-четырехлетке. Семья переезжает в Ростов, где в 1922 г. Яков продолжает учебу в Первой советской трудовой школе-девятилетке второй ступени. Там всерьез осваивает русский язык. Содержит семью, подрабатывая учеником в мастерской кавказских туфель.

В 1925 г. Яков перебирается в Харьков, столицу Украины, куда за год до того переехали мать и сестра. Путь от приказчика в магазине до рабочего пекарни прошел меньше чем за год. Успел вступить в комсомол. На радостях раскрыв комсомольский билет, Акоб Мкртичевич Зурабян с удивлением обнаружил: его записали как Якова Никитовича Заробяна.

Поправок вносить не стал. 1928 год застает его чернорабочим на хозяйственном дворе завода «Свет шахтера». Пилит дрова, дробит чугунные чушки для литейного цеха. Учится на крановщика, затем переходит в литейный цех токарем на новейшем станке ДИП-200 («Догнать и перегнать!» – СССР надеялся догнать и перегнать Америку) (Посетив спустя полвека родной завод, Яков Никитович был крайне удивлен, что его ДИП-200 еще на ходу.)

Когда в конце 20-х годов ХХ века в СССР зародилось движение рабселькоров, Заробян первую свою заметку о разгуле бесхозности на хоздворе поместил в стенгазете «Свет шахтера». В 1931 г. он уже студент факультета машиностроения Харьковского электротехнического института. Его без отрыва от производства он оканчивает в 1938 г.

А в 1932-м ему вручат партбилет. В 1932– 36 гг., как выдвиженец Харьковского горкома партии, трудится в газете «Харьковский пролетарий» на украинском языке, позже переименованной в «Социалистическую Харьковщину» – сперва завотделом по работе с рабселькорами, затем заведующим промышленно-транспортным отделом.

В июне 1936 г. Заробян просится обратно на производство – для работы по основной специальности. На крупнейшем предприятии Харькова – электромеханическом заводе им. Сталина – трудится техником, инженером-расчетчиком, заместителем начальника цеха. Коммунисты завода в октябре 1939-го избирают его секретарем парткома.

27 августа того же года Яков Заробян берет в жены Арпеник Тараянц, уроженку нахичеванского села Кзнут, откуда родом и легендарный Гарегин Нжде.

В октябре 1940 г. Заробян избирается секретарем райкома по кадрам крупнейшего в Харькове промышленного района – Сталинского. Проходит переподготовку в полку управления Харьковского военного округа, а затем – на военных курсах ЦК ВКП(б). С начала Великой Отечественной войны и до вступления немцев в Харьков 24 октября 1941 г., как секретарь райкома партии, Заробян усиленно готовит кадры подпольщиков для развертывания партизанского движения.

В Харькове и области были организованы подпольный обком и 37 райкомов партии. Их работу направлял центр, расположившийся в 100 км от Харькова, в городе Купянске. Там Заробян по заданию ЦК КП(б) Украины и находился до декабря 1941 г. География его военных и партийных командировок выглядит так: Куйбышев – г. Усолье Иркутской обл. – Харьков – Купянск – Воронеж – г. Никольское Сталинградской обл. – Ольховатский район Харьковской обл. – Питерский район Саратовской обл. – Омск.

Там по заданию ЦК ВКП(б) он проработал семь лет – завотделом электростанций обкома партии, замсекретаря обкома по оборонной промышленности и, наконец, с июля 1947 г. – секретарем обкома партии по промышленности. Сдружился с Рубеном Симоновым, главным режиссером Московского театра им. Евгения Вахтангова, когда театр вывезли из Москвы в Омск.

Шла война. Семью (мать, жена и сын) Заробяна эвакуировали в Уфу. Жизнь там оказалась суровой, к тому же местное население к пришлым относилось настороженно, если не сказать – враждебно.

Решением ЦК ВКП(б) от 15 апреля 1949 г. 40-летний Заробян направляется в распоряжение ЦК КП(б) Армении. Так начинается ереванский период его жизни и деятельности: завотделом административных органов ЦК (1949– 50), второй секретарь Ереванского горкома партии (1950–52), зам. министра госбезопасности Армянской ССР по кадрам (1952–53), замзавотделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК (май–ноябрь 1953 г.), секретарь ЦК по промышленности (1953– 58), первый заместитель предсовмина (1958– 60), второй секретарь ЦК (февраль–декабрь 1960 г.), первый секретарь ЦК КП Армении (28 декабря 1960 г.– 5 февраля 1966 г.). Награжден орденами – Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и Октябрьской революции. Делегат ХХ, XXI и XXII съездов КПСС, член ЦК КПСС (1961–66), член ЦК КПА (1951–66).

Апрель 1952 г. Заробян назначается заместителем министра госбезопасности Армении.

Из воспоминаний писателя Серо Ханзадяна:

«В одну из наших встреч Заробян сказал: «Интересуюсь делом об убийстве Чаренца и Бакунца. Обоих надо реабилитировать, хотя бы посмертно. А сосланных, кто уцелел, необходимо вернуть».

Ноябрь 1953 г. Заробян – член бюро ЦК, секретарь ЦК по промышленности. При его содействии были пущены Гюмушская ГЭС, электроламповый завод в Ереване, Каджаранский медно-молибденовый и Ленинаканский текстильный комбинаты.

Июнь 1956 г. Под началом Заробяна создается Ереванский НИИ математических машин (Ер. НИИММ).

Теперь о том, как Яков Никитович нашел первого директора для этого НИИ. Будучи проездом в Москве, Заробян приглашает к себе в номер гостиницы «Москва» 28-летнего члена-корреспондента АН СССР, академика АН Армянской СССР С.Н. Мергеляна и предлагает возглавить перспективный институт.

Сергей Никитович пришел с будущей женой. Выслушав секретаря ЦК, задорный ученый вежливо отказывается ехать в Ереван. Тогда Заробян в шутку предлагает ему сразиться в шахматы: если Мергелян проиграет, тотчас идет к министру приборостроения и средств автоматизации СССР и оформляется директором института… Как ни странно, Заробян обыгрывает академика… Так Мергелян и едет на целых 4 года руководить НИИ.

28 декабря 1960 г. Внеочередной пленум ЦК КП Армении выдвигает Заробяна в первые секретари.

1960-й выдался трудным годом: темпы роста крупного рогатого скота в Армении замедлились, а имевший место падеж овец усугубил общую картину. То же наблюдалось по всему Союзу. В январе 1961 года в Москве срочно был созван пленум ЦК КПСС. Речь шла о воспроизводстве продуктов земледелия и животноводства. По обыкновению Хрущев бесцеремонно прерывал едва ли не каждого, кто подходил к трибуне. Досталось и новоиспеченному лидеру армянских коммунистов.

Привожу их диалог.

Хрущев. У вас, кажется, тоже душат овец, как в Грузии и Казахстане?

Заробян. Пока не отстаем в этом вопросе.

Хрущев. А шашлык любите?

Заробян. Сейчас рановато об этом говорить, в это время шашлык не едят.

Хрущев. В это время шашлык не едят, а если передушить баранов, то получится так, что, когда придет время шашлык есть, его не из чего будет готовить.

Заробян. Я об этом скажу.

Хрущев. Ну, послушаем ваш молодой свежий голос.

Уровень воды в озере Севан стал резко падать.

В мае 1961 года Армения принимает Н.С. Хрущева. Обосновав необходимость спасения уникального высокогорного озера, Заробян получает добро от руководства страны на строительство 48-километрового подземного тоннеля Арпа–Севан. А выбить такие деньги было не так уж и просто.

И уже 12 августа было подписано долгожданное постановление Совета Министров СССР № 726 «О мероприятиях по переброске части стока реки Арпы в озеро Севан с целью сохранения его уровня на отметке, близкой к естественным условиям». Взрывные работы начались в 1963 году. Уже переведенный на работу в Москву, Заробян внимательно следил за ходом строительства тоннеля Арпа–Севан, отмечая скорость проходки по схеме, которая висела на стене в его рабочем кабинете.

Апрель 1962 г. В Ереване начался демонтаж 49-метрового монумента Победы, самого высокого в мире, увенчанного 16метровой фигурой Сталина из кованой меди (автор С.Д. Меркуров). Но танком сдернули с постамента лишь фигуру вождя. После февральского 1956 года ХХ съезда КПСС, на котором Хрущев развенчал культ личности Сталина, «отец народов» простоял в Ереване еще 6 лет, тогда как по всей стране его изваяния были скинуты и повержены.

На другой день после сноса величественной фигуры вождя заслуженный инженер Армянской ССР, полковник Аристакес Сагратян вручил первому секретарю ЦК стихотворение своего сына, молодого поэта Ашота Сагратяна:

Не каждый в то время
Под именем Сталин,
От гордости расперт,
Ходил пьедесталом…
А ныне былое
Величие Сталина
Развенчано временем
И рас-пье-де-ста-ле-но.

Полковнику Сагратяну Заробян доверительно и признается, почему не торопился со снятием скульптуры Сталина: «Грузины – наши вековые соседи. В Грузии проживает много армян. Дело это деликатное. Я не мог торопиться с этим».

Оно и так. Грузины оценили жест Заробяна, и его авторитет в Грузии заметно возрос.

Лето 1963 г. Автор настоящих эскизов, простой горисский парень, подал документы в Ереванский политехнический институт им. К. Маркса, на самый престижный тогда новосозданный факультет кибернетики. В тот год на одно место метили 30 человек. И… прошел. Без блата и… денег.

В другие вузы Еревана поступили еще 15 выпускников 11«А» класса горисской средней школы № 2. И все своими силами. Эпоха массовых взяток начнется лет через 13–14, в пору правления протеже Заробяна – Карена Демирчяна (будучи первым секретарем ЦК, Заробян поставил его директором Ереванского электротехнического завода, откуда и начнется карьерный рост последнего).

Проучившись семестр, я был направлен на производственную практику в НИИ математических машин. Днем работал, вечером учился. Время свело меня в НИИ с сыном Заробяна – Никитой. Окончив год назад наш политехнический по специальности «электронные вычислительные машины», он попал в НИИ рядовым инженером.

Простой в общении, сын первого секретаря подкупал скромностью и трудолюбием. И проработал в НИИ 30 лет, до 1996 года, за вычетом трех лет учебы в аспирантуре МВТУ им. Баумана. Пройдет 45 лет после нашей единственной встречи, и он напишет добрую книгу о добрых делах отца – «Яков Заробян и его время» (Ереван, 2008 г., тираж 400 экз.).

Говоря об интенсивном развитии вузовской системы образования, Заробян с гордостью утверждал: «У нас в республике на 10 тысяч человек населения число студентов в 1963–1964 учебном году составило 141 человек, в Финляндии – 65, Австрии – 47, Англии – 44, ФРГ – 40, Турции – 25, Иране – 11».

Здесь уместно напомнить, что все без исключения выпускники вузов Армении обеспечивались работой по специальности.

Лето–осень 1964 г. Заробян тщательно готовился к проведению 24 апреля 1965 года официальных мероприятий в связи с 50-летием геноцида армян.

Хрущев в недоумении, Суслов качает головой, опасаясь вспышки национализма, Микоян, как всегда, колеблется, и лишь Громыко, соглашаясь с Заробяном, замечает: «Только, пожалуйста, без территориальных претензий». Всю ответственность Заробян берет на себя.

К слову будет сказать, пришедший к власти Л.И.Брежнев чинить тому препятствий не стал. 24 апреля 1965 года прошло несанкционированное траурное шествие и митинг на площади Ленина. Вечером того же дня, когда шло официальное собрание в Академическом театре оперы и балета им. Спендиарова, толпа, кидая камни в двери фойе, ворвалась в зал и стала скандировать: «Земли, наши земли!»

Увещевания Католикоса всех армян Вазгена I действия не возымели. Президиум собрания был в замешательстве. Кто-то предложил ввести в город войска. Заробян отмел это, сразу бросив: «Против собственного народа войска не пущу!»

Из записок Серо Ханзадяна:

«В канун 1965 г. народ потребовал от властей отметить 50-летие геноцида армянского народа. Кремль упорно противился этому. Заробян был непреклонен: «Мы отметим этот день нашей скорби. Отметим! И будьте готовы к испытаниям, которые нам устроит Центр». Он показал мне письмо-требование, отправленное им в Москву. Пробежав его глазами, я спросил: «Почему Вы в этом послании корите дашнаков? Они же всегда были верными защитниками интересов народа».

«Ты прав, орел, – сказал Заробян, – нам надо схитрить. Советский Союз – друг Турции. Нужно схитрить. В конечном счете куда важнее, чтобы Москва позволила обелиск поставить». Я ему и говорю: «А почему назвали обелиск «В память об армянах, павших в Первую мировую войну». «Пусть так будет на бумаге называться, лишь бы нам позволили возвести мемориал. Придет время, и народ даст ему истинное название».

Заробян оказался провидцем. Так оно и случилось. Обелиск в народе зовется Егерни – в «Память о жертвах геноцида».

6 октября 1964 г. Заробян подписывает решение ЦК КПА «Об издании Армянской Советской Энциклопедии». Увы, Якову Никитовичу, будучи первым секретарем, не привелось держать в руках ее первый том. Начало издания относится к 1974 году, а завершение к 1987-му. Выпущено было 12 томов плюс дополнительный том «Советская Армения».

Заробян любил и поощрял спорт, хотя кроме шахмат, ни во что не играл. Уважал футбол. В те годы тот был в Армении популярен. В 1965-м, когда команды второго эшелона «Арарат» и «Кайрат» (Алма-Ата) набрали Яков Заробян

равное количество очков, для выхода в первую лигу потребовался дополнительный матч. Игра состоялась на нейтральном поле – в Грозном. Но прежде Заробян слетал в Москву и договорился, что независимо от результата матча обе команды перейдут в высшую лигу. «Арарат» в том матче взял верх.

Любители футбола в Армении и по сей день помнят, как Заробян вытребовал центрального нападающего Саркиса Овивяна, призванного в армию и игравшего в ЦСКА, обратно в республиканскую команду.

5 февраля 1966 г. В Ереване прошел пленум ЦК КПА. Длился он… 17 минут. Заробян без содержательного обсуждения, «в связи с переходом на другую работу», был освобожден от должности первого секретаря. Подобная поспешность почемуто никого не удивила. А между тем все знали, что очередной XXIV съезд Компартии Армении назначен на 3–5 марта, через месяц.

Секретарь ЦК КПСС И.В. Капитонов сухо отметил, что Заробян нетребователен к кадрам, что у него не совсем верный стиль и методы работы, неровное отношение к руководящим работникам. Секретарь ЦК КПА Е.Т.

Асцатрян годы спустя признается, что «инициативную группу» против Заробяна возглавили предсовмина Антон Кочинян и второй секретарь ЦК Ованес Багдасарян, которым удалось вовлечь в интригу и секретаря ЦК Георгия Тер-Газарянца. Именно они вынудили Заробяна подписать шифровку в ЦК КПСС о том, что группа членов президиума ЦК поставила вопрос о его отстранении от должности. Потом, при встрече, Л.И. Брежнев упрекнет Заробяна: «Зачем ты, Яков, подписал ту шифровку в Москву? Не подписал бы, и все». Вот оно, высокое партийное лукавство.

В феврале того же 1966-го С.Н. Заробян убывает в Москву на должность заместителя министра электротехнической промышленности СССР.

В 1974-м Яков Никитович имел шанс вернуться в Армению председателем президиума Верховного Совета. Там скинули Кочиняна, и до власти дорвался Карен Демирчян. Тут-то и явил он свое истинное нутро, приложив все усилия к тому, чтобы зарубить кандидатуру Заробяна. Молодой и амбициозный, он боялся затеряться в тени столь авторитетного руководителя и порядочного, полюбившегося народу человека.

С 1 января 1980 года Я.Н. Заробян выходит на пенсию. Через три месяца уходит из жизни. И хотя умер он в Москве, в прощальной записке просил предать его тело земле в Ереване.

В городском Пантеоне Еревана зачитали и телеграмму великой поэтессы Сильвы Капутикян, отправленную Заробяну еще 24 апреля 1975 года – в день 60-летия черной даты геноцида армян в Турции: «Уважаемый Яков Никитович! В этот прискорбно священный для нашего народа день помним Вас с благодарностью и со склонов Цицернакаберда шлем Вам горячий привет и сердечные пожелания здоровья, бодрости духа».

Из памятных записок секретаря ЦК КПА Егише Асцатряна:

«Как бы то ни было, а Заробян в Армению вернулся. Возлагая цветы на его свежую могилу, я вспомнил, как, незаслуженно освобожденный от обязанностей первого секретаря ЦК, Яков Никитович убывал в Москву. Накануне я обзвонил всю нашу верхушку, предложив устроить ему дружеские проводы. Мне поддакнули, но по сути никто не откликнулся. За два часа до вылета самолета я прибыл в аэропорт. Там никого из наших. Навстречу мне идет Георгий Бадамянц, председатель КГБ. Протягивает руку, спрашивает вежливо:

– Егише Тевосович, Вы Якова Никитовича провожать приехали?

– Да, его, а Вы здесь по какому делу?

– Мне здесь по долгу службы быть положено…

Лицо Заробяна тронула горькая усмешка. Бросаюсь к нему, обнимаю. Краем глаза заметил: чуть поодаль от нас, сбившись в кучу, стоят несколько работников ЦК среднего звена. Яков Никитович шагнул к ним, попрощался с каждым, и мы с ним пошли к самолету. Трап уже был подан. И тут он, мягко улыбнувшись, поведал мне о первом дне своего появления в ЦК:

– Мне показали мой кабинет и подвели ко мне человека, который должен был состоять при мне техническим секретарем. Представили – «Ваш картухар». Меня поразило его столь необычное имя. Слабо к тому времени владея армянским, я не сразу сообразил, что «картухар» – не имя, а по-армянски – секретарь. Мы расхохотались. Крепко пожав мне руку, он взошел на трап и помахал рукой – то ли горе Арарат, то ли мне, единственному провожающему».

Гамлет Мирзоян