60 лет назад в ереванскую тюрьму из Владимирской тюрьмы был переведен особо охраняемый заключенный. Это был Гарегин Тер-Арутюнян, он же Нжде — военачальник, философ, общественно-политический деятель. После ереванской тюрьмы его отправили в Ташкент, а потом вновь во Владимирскую тюрьму, где и умер 21 декабря 1955 года. Там же и похоронили. В 1982 году несколько диссидентов-армян начали разрабатывать тайную операцию по перевозке останков Нжде в Армению.
Несмотря на то что времена были качественно другие — не столь опасные, власти и КГБ, конечно же, эту “националистическую” акцию пресекли бы на корню со всеми вытекающими оргвыводами и последствиями. Иначе говоря, участники этой весьма рискованной операции должны были обладать известным гражданским мужеством.
Подробности перевозки праха Нжде в Армению одним из первых подробно описал Омари ХЕЧОЯН (1948-2006). Уроженец Джавахка, он окончил Ереванский политехникум, долго работал по специальности, но потом целиком перешел в область журналистики. Предлагаем читателям очерк О.Хечояна был впервые опубликован в журнале “Анив”.
Армяне покоятся в земле в разных концах света. На чужбине был захоронен и прах Нжде (Гарегина Тер-Арутюняна) — одного из величайших сынов армянского народа. Здесь нет нужды подробно описывать биографию и заслуги этого человека.
Непримиримый противник Турции, Нжде в 1944 году сдался советским органам госбезопасности в надежде на скорое открытие фронта в Закавказье. Сдался Советской власти, против которой воевал за принадлежность Сюника/Зангезура Армении. Он рассчитывал оказать посильную помощь в войне с турками, принять в ней непосредственное участие. Мировая политика приняла другой оборот. В результате Нжде провел одиннадцать лет в тюрьмах Еревана, Ташкента и Владимира. Именно здесь, во Владимире, он встретил за решеткой свой последний час.
Только в последние годы истинное величие Нжде начало приоткрываться в полной мере. Но были и те, кто еще в советское время преклонялся перед Спарапетом. В начале восьмидесятых группа армянских патриотов решила тайно перевезти прах героя на родину. Именно об этом, уважаемый читатель, мой рассказ. О недавнем прошлом нам расскажут участники событий. Гарегин Мхитарян, единомышленник и друг ныне покойного профессора Варага Аракеляна — автора самой идеи перевозки праха. И Павел Ананян — человек, который осуществил саму миссию.
Гарегин Мхитарян ныне преподает математику в Ереванском институте экономики. Павел Ананян — в советское время инакомыслящий и одновременно убежденный атеист — после возвращения на родину останков Нжде стал глубоко верующим человеком, заведовал библиотекой Эчмиадзинского монастыря, преподавал русский язык в Духовном училище. Сейчас он переводит на русский работы Нжде и средневековых армянских авторов.
Рассказывает Гарегин Мхитарян:
— Нжде скончался 21 декабря 1955 года во Владимирской тюрьме и был похоронен на городском кладбище у тюремной стены. На похороны был приглашен из Тбилиси его брат, Левон Тер-Арутюнян. Совершив похоронный обряд, он оставил на могиле дощечку с надписью “Гарегин Тер-Арутюнян (1886-1955)”. При кладбище была православная церковь, Левон попросил одну из работавших в церкви женщин присматривать за могилой…
Вместе с Нжде в той же тюрьме отбывал срок Акоп Деведжян. Будучи иностранным подданным, он уехал после освобождения за границу, где написал воспоминания о тюремной жизни. В своей книге он подробно описал могилу Нжде, поместил снимок, который позволял определить ее местонахождение на кладбище.
— Как и когда родилась фантастическая по тем временам мысль о перезахоронении останков Нжде?
— Вначале писатель Серо Ханзадян принес запрещенную книгу воспоминаний о Нжде и организации “Цегакрон”. Мне удалось сделать копии, и мы с Варагом прочли ее. Потом к нам случайно попала уже упомянутая книга Деведжяна “Тюремные мемуары”. Мы с товарищами часто встречались с Варагом Аракеляном, почитали и слушали его как старшего. Он был более убежденным и давним противником большевизма, чем мы.
Однажды во время очередной встречи Вараг Аракелян сказал: “Героя нужно перевезти”. Я сразу понял его и сказал, что вез тело покойного брата с самой Ангары, чтобы похоронить в Армении. Уже имею опыт и могу поехать во Владимир. Вараг Аракелян с глазу на глаз поговорил и с другими нашими общими товарищами — Арцахом Буниатяном, теперешним главврачом Бердзора (Лачина) и художником Геворгом Барсегяном — готовы ли они отправиться в случае надобности за прахом Нжде? У нас был еще один общий друг,
Гурген Армаганян, который отсидел в советской тюрьме чуть ли не двадцать лет по обвинению в связи с молодежными организациями Дашнакцутюн. Честнейший человек, он был уже в пожилом возрасте. Хорошо владел русским языком, был осведомлен о жизни Нжде. Он рассказал нам о внучке Нжде и ее муже Павле Ананяне, чрезвычайно самоотверженном человеке.
Довольно долго мне не удавалось встретиться с Павлом Ананяном. В конце концов теплым весенним днем мы договорились о встрече.
В 1976 году Павел Ананян женился на Гоар, внучке Гарегина Нжде. Ее назвали в честь бабушки, супруги Нжде Гоар Мелик-Дадаян. Вскоре у Павла и Гоар родилась дочь Лилия, названная в свою очередь в честь дочери Нжде. Как и Нжде, Павел Ананян мог обращаться к жене — Гоар, а к дочери — Лилия. Во всем этом он теперь видит руку провидения. Все последующее происходило, как он считает, по воле свыше, чтобы спасти его душу, погибавшую в сомнениях и неверии.
С женитьбой в жизнь Павла вошел Гарегин Нжде. Постепенно он все больше узнавал о жизни и деяниях этого великого человека, общался с людьми, увлеченными Нжде. В 1980 году Павел познакомился с Гургеном Армаганяном. Во время нашей встречи Павел рассказал, как в 1944 году Гурген добыл целый арсенал оружия, чтобы в случае нападения турок на Армению подняться в горы и обороняться. Кто-то из родни донес на Гургена, и суд решил приговорить его к расстрелу.
“Вмешалось провидение — высшую меру заменили десятилетним сроком. Чтобы через тридцать пять лет мы встретились ради самого главного дела”. Во время одной из встреч Гурген рассказал, что в письмах Спарапета есть просьба передать его тело армянскому народу. Согласившись перевезти останки Нжде, Павел в декабре 1982 года оформил себе командировку и отправился на разведку во Владимир.
— Я зашел в местный архив, — продолжает рассказ Павел Ананян. — Объяснил сотрудникам, что здесь, в городе похоронен мой дед. Они мне показали ту часть архива, откуда я мог почерпнуть нужные сведения, однако учетной книги по 1953-56 годам не нашлось. Сотрудники развели руками: что поделаешь, нет так нет. Я остался в дурацком положении, но в этот момент ко мне подошел незнакомый человек: “Ты не латыш?” — “Нет, армянин”. Он поинтересовался, какое дело привело меня в здешние края, чем он может помочь.
Я повторил историю про деда. “Какие у тебя есть справки, документы, на каком кладбище дед похоронен?” — “В нашей семье говорили про церковь возле кладбища, про тюрьму”. — “Значит, на старом городском кладбище. Я тебе помогу”. Звали его Генрихом, он работал при кладбище. Разделив между собой отдельные участки кладбища, мы начали поиски среди занесенных снегом могил.
Единственным моим ориентиром была фотография участка, огороженного деревянной изгородью с дощечкой на могиле “Гарегин Тер-Арутюнян (1886-1955)”. Я внимательно осматривал все могилы, но нужной мне надписи не находил. Как-то вид показался мне очень похожим на снимок, в первый момент я почувствовал облегчение, но дощечки с надписью не было и здесь. Я остановился в отчаянье… Каким-то образом я оказался у дверей церкви.
Я был неверующим, атеистом, никогда не имел никакого интереса к Дому Божьему, но теперь вошел. Внутри совершался какой-то обряд: все пели, некоторые плакали. Осмотревшись вокруг, я заметил икону с изображением молодого Христа — Иисус сурово смотрел на меня. Обратившись к Его изображению, я попросил о помощи”.
Как автор я возьму грех на душу, если не опишу внешность Павла Ананяна. Трудно видеть воочию, что творится у человека в душе, но я уверен, что теперь, при воспоминаниях о прошлом она снова всколыхнулась. На лысеющей голове и на лбу выступил пот, подрагивали губы, едва заметные в седой бороде, на белке глаз отчетливей обозначились тонкие кровяные сосуды.
“В какой-то момент я остановился. Увидел, что стою возле той самой могилы, где совсем недавно почувствовал облегчение. Каким образом я оказался именно здесь? Я чувствовал себя почти роботом, будто кто-то мною руководил. Снова вытащил фотографию и окончательно убедился, что место очень похоже, особенно одна из опор. Я счистил весь снег с могилы, но не нашел дощечки с фамилией. Убрал снег и с соседних могил, допуская, что ее могло сорвать ветром. Нет, нет и нет…
Генрих заметил издали, что со мной творится нечто странное: я не похож на себя, меня колотит как в лихорадке. Подошел спросить, в чем дело. Я объяснил ему, что нашел могилу — она очень похожа, только дощечка отсутствует. На всех других могилах они есть, нет только здесь. Он возразил, что это ничего не доказывает, судя по снимку, могила точно та самая.
Генрих никак не отставал, а мне хотелось остаться одному. Оценив мое душевное состояние, он, наконец, отошел немного в сторону. Я устал, пока разгребал снег, был весь в поту и сам не свой. Ненадолго присев на могильной насыпи, положил руку на землю. Заговорил вслух: “Нжде, брат мой, здесь ли ты?”. И тут же почувствовал необычайный покой. Задыхаясь, вскочил с места. Генрих снова подошел и предложил уходить. Я не слушал его и кричал: нашел, здесь!”
Вернемся к рассказу Гарегина Мхитаряна: “Павел уточнил место, свел знакомство с нужными людьми. Вернулся назад, чтобы вновь поехать уже для главного дела. Для всякого дальнего путешествия нужны деньги. Мы с Варагом Аракеляном отправились к брату его жены по фамилии Гороян, хозяину обувного цеха. Объяснили суть дела и попросили денег. Он согласился оплатить поездку и дал нам 500 рублей с условием, чтобы его имя нигде не упоминалось. Все это время мы с Гургеном Армаганяном поддерживали связь с Павлом.
В середине августа Павел снова отправился во Владимир. Шел 1983 год — суровые андроповские времена, когда любого человека могли просто так остановить на улице и поинтересоваться, кто он такой и куда путь держит. Через несколько дней мы получили от Павла телеграмму с заранее условленной фразой: “Ребенок успешно сдал экзамены”.
К этому времени нас начал волновать вопрос, о котором мы прежде не задумывались. Где перезахоронить останки? Как сделать так, чтобы прах Нжде не попал в руки КГБ? Мой товарищ Левон Маркарян посоветовал через актера Соса Саркисяна обратиться к Католикосу Вазгену I (да будет благословенна память Святейшего). Перед этим мы несколько дней подряд искали подходящее место. Побывали в Эчмиадзине, осматривались возле церквей Сурб Гаяне и Сурб Рипсиме. У Сурб Гаяне был похоронен Хент — реальный человек, ставший героем знаменитого романа Раффи. Возле могилы Хента оставалось свободное место, нам очень хотелось, чтобы Католикос отвел его для останков Нжде.
В час ночи мы позвонили Сосу Саркисяну, он оказался дома и согласился нас принять в такое позднее время. На следующий же день он отправился к Святейшему. Святейший поговорил с ответственным сотрудником Комитета по делам церкви при Совете Министров республики. Тот отказал католикосу в просьбе, объяснив, что захоронение в таком месте не удастся провести скрытно, втайне от людей. Народ обязательно обо всем узнает, начнется паломничество к могиле, и сведения попадут в КГБ.
Сос Саркисян заверил нас, что имена и фамилии в разговорах не упоминались, мы в любом случае можем довести наше дело до конца. Левон Маркарян предложил временно зарыть прах в безлюдном месте, пока не найдется более подходящий вариант для захоронения”.
“Вернувшись в Ереван, — продолжает Павел Ананян, — я встретился с Гургеном, человеком крайне недоверчивым после долгого срока за решеткой. “Нашел или нет? Рассказывай”. Узнав об отсутствии таблички на могиле, он поинтересовался, как я определил принадлежность захоронения. Если все в точности рассказать, Гурген решит, что я сошел с ума.
Пришлось заверить его, что мы вымерили расстояния чуть ли не штангенциркулем, сравнили — все совпало. “Этого мало”, — заключил Гурген. После обсуждения внутри группы в августе 1983 года мне предложили снова съездить во Владимир и привезти прах. Пообещали дать в сопровождение вооруженного фидаина, который защитит меня от всех неприятностей. В последний момент фидаин не явился, я получил 500 рублей и отправился в одиночку.
По прибытии на место первым делом заглянул в церковь при кладбище. Тогда я еще не обрел веру, но внутри что-то сдвинулось — я снова обратился к той же самой иконе с просьбой о помощи. Генрих прибыл на встречу вместе со спившимся бывшим чекистом — этот человек должен был нам помочь в случае надобности. Условие одно — с утра до вечера обеспечивать его спиртным.
На третий день мы с Генрихом отправились с лопатами на кладбище, чекист уже сидел там с бутылкой. Начали раскапывать могилу. Едва углубились сантиметров на тридцать, как дошли до костей. Отложили лопаты в сторону, я принялся разрывать землю руками. Рою, достаю кости, снова рою и снова достаю. Когда нашел череп, сразу понял, что это действительно Нжде и успокоился. Бывший чекист тем временем пил водку и плакал.
Он сказал мне: “Павел, если бы наши русские были похожи на тебя, Россия бы спаслась”. Найденные кости я прикладывал к себе и мерил, помня, что Нжде был чуть ниже меня ростом. Потом спрятал все в полиэтиленовый пакет и положил в сумку. Обувь, в которой работал, зарыл подальше от места, могильный холмик привел в порядок. Сумку повесил на плечо и позвал своих товарищей в ресторан. “Ты прямо профессиональный разведчик”, — сказал мне чекист.
После ресторана я вернулся в гостиничный номер в подавленном настроении. Как доставить прах в Ереван? …Вернувшись, я позвонил Гарегину Мхитаряну. На встречу со мной он пришел вместе с Левоном. Передав Левону сумку, я попросил больше со мной дела не иметь — я ухожу в глубокое подполье”.
— У вас не возникало сомнений по поводу принадлежности праха?
— Все очень быстро подтвердилось. Через месяц Гарегин Мхитарян зашел ко мне домой и сказал, что я могу спать спокойно. Удалось собрать вместе специалистов разного профиля — врача, художника, скульптора — и все трое единодушно подтвердили, что останки стопроцентно принадлежат Нжде.
“Павел приехал поездом, — рассказывает Гарегин Мхитарян. — Позвонил с вокзала, и мы условились встретиться на нашей остановке. Павел был из рода дилижанских Ананянов — светловолосый, он внешне походил на русского, вдобавок хорошо владел русским языком. Эти обстоятельства сыграли важную роль в выборе его кандидатуры для поездки во Владимир.
При встрече Павел отдал сумку Левону. Через два дня ее отвезли в дом к Гургену Армаганяну. Наш общий друг — работник завода “Армэлектро” Размик Чархифалакян — изготовил по нашей просьбе ящик нужных размеров из листа цинка. В этом ящике мы отвезли кости Нжде на дачу Варага Аракеляна в деревню Котайк.
В своих мемуарах Нжде просил похоронить его на склоне Хуступа, горной вершины (3202 м) в Сюнике. Мы считали эти слова его завещанием. По предложению Жоры Барсегяна мы выбрали один из позвонков Нжде для захоронения на горном склоне. Завернули позвонок в алюминиевую фольгу, положили в мешок, замаскировав сверху кистями винограда, и отправились в путь, разделившись на две группы.
Первой предстояло на машине добраться до Гориса, где жил Андраник Карапетян, аспирант Варага Аракеляна, второй — на поезде до Кафана. На следующий день мы все должны были встретиться в Кафане и подняться на гору Хуступ.
В День Советской Конституции седьмого октября 1983 года наш поход на природу ни у кого не должен был вызвать подозрений. Вначале поехали на “жигулях”, потом пешком добрались туда, куда нельзя было подняться на машине. Поинтересовались, есть ли поблизости родник.
До ближайшего родника “Козн” путь оказался неблизким. Дойдя туда по раскисшей грязной дороге, мы отыскали рядом подходящее место и захоронили частицу праха Нжде. Впоследствии к роднику началось паломничество — каждый год седьмого октября приходили не только мы, но и многие другие. Мы не поднимались сюда только в тяжелые годы карабахской войны, когда дорога обстреливалась.
Вопрос захоронения большей части праха оставался открытым. Как сделать все скрытно, чтобы на след не вышло КГБ? Гурген Армаганян предложил захоронить останки в могиле его матери, но за время, проведенное в заключении, он многое позабыл и могилу найти не смог. Вараг Аракелян хотел, чтобы прах захоронили вместе с ним после его смерти. После долгих раздумий решили предать земле останки великого полководца возле одной из церквей Сюника.
В Егехнадзоре жил друг Варага Аракеляна Зинавен Газарян, сторож Гладзорского монастыря, человек чистой души, отличный знаток поэзии Паруйра Севака. Каждый год, отдавая дань памяти поэта, мы обязательно навещали Зинавена. Теперь решили похоронить останки Нжде в церковном дворе. Но, как назло, сын Газаряна нахулиганил в церкви, и отца сняли с работы. Мы попытались помочь ему восстановиться, однако ничего не вышло.
В поисках и мытарствах по поводу праха прошло четыре года. Очередной раз возвращаясь из Гладзора, мы заметили вдалеке церковь. Наш друг объяснил, что это Спитакавор Сурб Аствацацин и он теперь сторожит ее.
8 мая 1987 года, опять-таки в праздничный день на грузовой машине “Урал” мы поднялись к церкви Спитакавор, взяв с собой драгоценный груз. В здешних местах в мае еще недостаточно тепло, сельчане не отмечают праздник на свежем воздухе.
Мы присмотрели место на церковном дворе, вырыли яму, и тут заметили грузовик, съезжающий с горы — в кузов набилось много людей. Когда машина поравнялась с нами, один из крестьян спросил у сторожа: “Тоже золото ищете?” Газарян назвал нас сотрудниками исторического музея — мол, приехали привести в порядок церковный двор. Потом сказал нам, что этот человек обязательно даст знать в соответствующие органы. (Так и вышло. Несколько раз сторожа вызывали на допрос: кто приезжал, зачем? Он отвечал одно и то же: сотрудники музея из Еревана.)
В тот майский день мы предали родной земле многострадальный прах Нжде. Потом каждый год мы навещали могилу великого сына Армении, сохраняя прежнюю традицию приезжать сюда 17 июня в день смерти Севака.
По поводу идентификации останков. Такой безгранично преданный памяти Нжде человек, как Павел, не привез бы останки, не будучи уверенным, чьи они. Вдобавок среди наших друзей были врач Арцах Буниатян и художник Геворг Барсегян, участник многих археологических раскопок. Оба подтвердили, что кости принадлежат Нжде. Любой, кто видел череп, в первую же секунду без сомнения подтверждал то же самое: высокий лоб, глубокие глазницы…”
Идеи Нжде актуальны не только в военное время. Величие Нжде в созданной им национальной идеологии. Очень часто мы бываем отрезаны от своего прошлого, но если не знать своих корней, невозможно сотворить ничего путного. Только познав свои национальные корни, человек приходит к общечеловеческому осмыслению мира. Без Нжде на этом пути не обойтись.
Источник: nv.am
