Интервью с одним из организаторов подпольного этапа арцахского движения, затем первым Командующим Армии Обороны Арцаха Аркадием Карапетяном.
– Прошло не мало лет. Наверное, уже можно приоткрыть завесу подполья. Расскажите немного об Аго-подпольщике.
– Мы, молодые ребята, еще со школьной скамьи часто говорили на тему освобождения родины, на тему воссоздания мощного армянского государства, доставали и читали запрещенную литературу. И вот под воздействием всего этого я со своими друзьями в 1975 году создали подпольную ячейку. Это было в Ереване, я тогда жил и учился в Ереване.
Но она быстро распалась, поскольку мы были очень молоды, четко не представляли, что нам делать… Потом, спустя 3-4 года, уже здесь мы опять начали формировать нашу группу, в которую помимо меня входили Ашот Гулян (Бекор), Тельман Бабаян, Акоп Багманян, Каро и др. Мы собирали факты притеснения армян, целенаправленного разрушения исторических памятников. Активнее работали с молодежью, с нашими сверстниками.
Установили связи с Ереваном. Акоп Хачатрян и я поддерживали связь с Суреном Айвазяном, Сергей Шахвердян – с Зорием Балаяном. Здесь на местах со всеми районными руководителями связь поддерживалась через меня. Я также работал с такими, не побоюсь этого слова, нашими наставниками, как Эдик Погосян (Князь), Кина Оганесян.
В то время членами нашей группы были: Ашот Саркисян, Ашот Гулян (Бекор), Камо Мартиросян, Акоп Хачатрян, Самвел Петросян, Геннадий Нерсисян, Ваграм Айрапетян, Александр Аветисян, Ваграм Арзуманян, Левон Аванесян, Сергей Шахвердян, Серж Арушанян, Христофор Хачатрян, Тельман Бабаян, Акоп Багманян, Сержик Григорян и я.
Потом к нам присоединилась группа студентов из института: Норик Даниелян, Феликс Габриелян, Гайк из Вагуаса, Ашот Арушанян, Мгер из Атерка и др. Ряды наши хотя и медленно, но росли.
Всплеск нашей деятельности пришелся на 1987 год, когда мы активно собирали подписи.
Каждый член организации отвечал за определенный участок: например, Ашот Саркисян отвечал за Конденсаторный завод, Христофор Хачатрян – за СЭТЗ, Руслан Исраелян – за республиканскую больницу, Серж Арушанян – за поликлинику.
Переосмысление нашей деятельности произошло после того, как крымские татары подняли свой вопрос, т. е. они поехали в Москву, на Красной площади у них была демонстрация, даже там один татарин сжег себя. Это послужило для нас сильным толчком.
При любом удобном случае, на разных мероприятиях поднимали наш вопрос. Установили связи с другими группами – с Гадрутской группой Артура Мкртчяна, Аскеранской – Славика Арушаняна, Мартакертской – Вигена Шириняна, Мартунинской – Володи Хачатряна. Вообще-то групп было немного.
– Чем в основном занимались группы в то время?
– В 1987 году мы решили объединить все группы. Благодаря нашим координированным действиям удалось послать делегации в Москву. Ведь если посмотреть – делегации состояли из представителей всех областей республики, и это неспроста. До этого нам удалось установить связи с нашими партийными лидерами – с Вачаганом Григоряном и Генрихом Погосяном.
После того, как наша делегация побывала в Москве, наш вопрос стал выходить из подполья, мы стали выступать более активнее. Мы установили связи с директорами предприятий – Ролесом Агаджаняном, Павликом Наджаряном, Владиком Саркисяном (директор ПТУ) и др.
Мы стали усиленно готовиться к митингу. А до этого удалось послать в Москву еще одну делегацию – представителей интеллигенции – Гургена Габриеляна, Грачью Бегларяна, Жанну Галстян и других. Первый митинг мы договорились провести 13 февраля в 10.30. На всех предприятиях стали проводиться собрания, где народ изъявлял свое желание о воссоединении с Арменией.
Мой дом стал штаб-квартирой по руководству, координации предстоящими действиями, куда приносили протоколы собраний и всю документацию. 13 февраля утром я встретил Славика Арушаняна, который сказал, что у аскеранцев все готово и уже человек 400 собрались на “Пятачке”. Я ему ответил, что сейчас мы тоже подойдем.
Сам же оперативно посетил СЭТЗ, Конденсаторный завод, заехал в институт и сказал ребятам, что пора, и приехал в сельхозтехникум. Здесь все уже были готовы, и я остался с ними и с ними же пошел на митинг. Можно сказать, первыми вышли техникумовцы, за ними институт. Все мы поднялись до “Пятачка”, где уже ожидали аскеранцы.
Мы встали под елками и стали ждать, пока подтянутся остальные. Пока мы собирались, партия быстро отреагировала – спустились Завен Мушегович и Армен Исагулов и сказали, чтобы мы разошлись. В рядах собравшихся почувствовалось некое смятение. У меня в руках была Конституция СССР, я вышел вперед и сказал: “Ребята, не бойтесь, у нас есть право собираться”.
И мы организованно зашли на площадь. Да, забыл отметить, что я заранее поручил транспаранты Сергею Мирзояну и сказал, чтобы он со своими работниками и свернутыми транспарантами ждал моего сигнала у здания прокуратуры. Как только мы зашли на площадь, я подал сигнал, и, как и договорились, они с развернутыми транспарантами организованно пришли на площадь. На площади мы стали ждать, пока подтянутся остальные.
Вскоре подошли работники СЭТЗ и Конденсаторного завода, представители всех районов области. А поскольку все произошло очень быстро и несколько неожиданно, то я не знал, как начать митинг. Положение спас Григорий Афанасян, который первым поднялся на трибуну, за ним выступила Аракся, а потом я. На первом митинге собралось где-то до 8 тысяч человек.
– Почему именно 13 февраля решили провести митинг?
– События опередил Баку. Дело в том, что 11-12 февраля должны были пройти партхозактивы под руководством ЦК Азербайджана, на которых должны были быть приняты документы, осуждающие наше Движение. В каждом районе прошли такие партхозактивы, но они с треском провалились, т. е. прошли не по тому сценарию, который задумали в Баку.
В каждом районе во время партхозактива под окнами собирались люди, и это в итоге выливалось в митинги. Поэтому первый общий митинг переставили на 13-ое.
После митинга, ночью меня вызвал Б. Кеворков. За мной приехал Эдик Бабаян, сказал, что меня вызывает Марат Мусаелян. Мы с Маратом зашли к Кеворкову. Кеворков говорит, мол, вот ты митинг организовал, больше этого не делай.
Я ему отвечаю, что не я организовал митинг. Он говорит, ну ты из меня дурака-то не делай, я все прекрасно знаю, у вас и транспаранты уже были готовы. Я ответил: “Армяне – народ находчивый. Транспаранты они приготовили тут же, на месте”.
Он говорит, турки только этого и ждут, чтобы найти причину и напасть на нас и стереть Карабах с лица земли. Я разозлился и говорю – а Вы скажите – пусть приходят. Когда мы вышли из кабинета, Марат говорит мне: “Я еще не видел Кеворкова таким. Он как будто меньше стал”.
20 февраля состоялась сессия. Вообще-то, я хотел бы отметить, что не всегда в средствах массовой информации проходят достоверные сведения о ходе сессии. А реальность такова, что на сессии никак не набирался кворум.
Многие не смогли приехать из-за того, что дороги были закрыты, но честь и хвала тем, кто, несмотря ни на что, через горы, леса, пешком, но все же добрались. Зато были и такие, кого надо было долго убеждать в том, что наше дело правое, что идет перестройка, что ничего бояться не надо, чтобы они приняли участие в сессии. Наконец, после нелегких усилий, кворум был набран, и сессия состоялась. Мы приняли решение о воссоединении с Арменией, о чем мечтали всю жизнь.
На что азеры ответили Сумгаитом. 28 февраля, осознавая, что нужна общеармянская организация, которая будет руководить Движением, на собрании активистов в Ереване, в Доме писателей, был создан комитет “Карабах”, членами которого стали: Игорь Мурадян, Вазген Манукян, Ашот Манучарян, Амбарцум Галстян, Гагик Сафарян, я и руководители наших районных организаций – Славик Арушанян, Виген Ширинян, Володя Хачатрян и Артур Мкртчян.
– В то время Вы верили в конечный успех Движения и что Арцаху придется пройти через пекло войны?
– В отличие от многих, мы, подпольщики, прекрасно понимали, что в конечном итоге все это приведет к кровопролитию, и готовились к нему. Против нас, естественно, велась работа. Например, после визита первой делегации в Москву ребят вызывали на беседу в горком партии, в КГБ. Или же такой пример, мы – я, Осколка, Ашот Саркисян, Ролес Агаджанян – на асфальтном заводе организовали производство гранат, естественно, нас выдали, и ребят стали вызывать в КГБ, и это в то время, когда весь народ уже поднялся на борьбу.
Ну а потом, то ли нас обманули, то ли мы сами себя обманули, но в итоге мы не добились поставленной цели, и как результат – на сегодня у нас два армянских государства. То есть мы не воссоединились с Арменией, мы не создали одно государство, одну осязаемую Родину.
Беседу вела Эвика Бабаян
P.S. Аркадий Карапетян приносит свои искренние извинения всем тем, чьи имена он не назвал, так как в одной статье невозможно осветить все события и указать все имена.
