Реликвии Армянской Апостольской Церкви – Хранители Десницы

Реликвии Армянской Апостольской Церкви - Хранители ДесницыСреди главных реликвий Армянской Церкви Десница св. Григора Просветителя занимает особое место. Это символ католикосской степени, и без благословения Десницей не может быть признано даже помазание всеармянского Католикоса.

Ни один значительный церковный обряд не обходится без этой дароносицы в виде благословляющей руки с мощами Просветителя, изготовленной из драгоценных металлов и самоцветов. Ею Католикос благословляет паству, ею перемешивает миро при мироварении, ее возлагает при рукоположении епископов…

После падения династии Багратидов в ХI веке реликвию переправили из Ани в безопасную Киликию, куда вскоре был перенесен и всеармянский духовный престол. В 1292 году египетский султан Ашраф захватил крепость Ромкла у берега Евфрата, разграбил патриаршую резиденцию и увез церковные святыни в Каир. Лишь через три года Десницу за огромные деньги смог выкупить царь Хетум II. Деснице назначили официального хранителя, возложив эту честь на епископскую династию, фамилия которой прямо указывает на должность – Аджапанян.

Когда духовенство Восточной Армении решило вернуть католикосат в Эчмиадзин, прежде всего надлежало получить Десницу, чтобы придать легитимность помазанию нового главы церкви. Как и следовало ожидать, киликийцы не пожелали расстаться с реликвией, поддерживающей их статус-кво.

Однако Десница неожиданным образом исчезла из Киликии и через несколько лет появилась в Эчмиадзине. Теперь уже можно было созывать Национально-церковный собор, который и состоялся в мае 1441 года. На собор, разумеется, пригласили Католикоса Григора IХ, но тот воспринял приглашение как лишение его сана и, сославшись на возраст и недомогание, отказался прибыть в Эчмиадзин. Собор низложил неугодного патриарха и объявил о выборах нового Предстоятеля.

И тут ситуацией решил воспользоваться глава поместного Ахтамарского католикосата Захария III, имевший виды на Первопрестол. Он подговорил эчмиадзинского епископа Саргиса выкрасть для него Десницу, чтобы узаконить притязания на престол, и, заручившись поддержкой терзавшего Армению туркменского хана Джахана из племени кара-коюнлу, провозгласил себя всеармянским Католикосом. Самозванец прибыл в Эчмиадзин, силой принудил законного Католикоса к отречению и занял патриаршие покои. Но уже через год бесславному правлению Захарии пришел конец, и его изгнали из Эчмиадзина. Прихватив с собой Десницу, Захария вернулся в Васпуракан…

Самое крупное из «малых» царств в составе Армении, Васпураканское, сформировалось в 908 году как плод давнего соперничества влиятельных княжеских домов – Арцруни и Багратуни. Окруженная естественной стеной горных кряжей, эта часть Армянского нагорья именовалась Миджнашхар – Срединная страна. Здесь на ладони гигантского высокогорного плато, зажатое горными вершинами, укрывающими его от внешнего мира, покоится «Ванское море» – самое щелочное озеро планеты.

Молодое царство Арцрунидов стремилось превзойти Багратидское во всем, и смелые творческие подходы, оказавшие ощутимое влияние на новый взлет национальной культуры, дали жизнь не одному шедевру, вошедшему в Золотую книгу культуры христианского Востока. Одной из жемчужин васпураканской зодческой школы стал монастырь Богородицы, основанный царем Гагиком I. Народ называл его Обителью Сорока Ризниц, и к сорока храмам монастыря люди стекались совершить сорокадневное бдение и заказать молебен в каждой из сорока церквей.

Но ни одна из церквей, возведенных Гагиком, не тронула народного сердца так, как Сурб Хач на острове Ахтамар. В популярной легенде рассказывается, что на острове жила красавица по имени Тамар, в которую был влюблен княжич. Каждую ночь он под покровом тьмы плыл к острову в трех километрах от берега, и возлюбленная разжигала костер, служивший ему ориентиром. Однажды в штормовую погоду княжич не смог преодолеть сопротивления волн и утонул. Последними его словами были: «Ах, Тамар!..»

Легенда эта навеяна поверьями об «огненных девах» – русалках, наводящих чары на юношей, которые, загоревшись страстью, безоглядно бросаются в пучину и исчезают в ней. В нашей мифологии наяды представляют семейство «нар»: Наринэ – русалки, Цовинар – нимфы озер, Эгнар – нимфы ливня. Все три названия впоследствии стали распространенными женскими именами. В эту же группу можно включить и нимф осени – Воскенар.

Ахтамар изначально виделся царю Гагику как летняя резиденция. Строитель по натуре, он, взяв в руки шнур, вместе с мастером Мануелом принимал участие в разбивке улиц. Параллельно Мануел строил на острове гавань – искусное инженерное сооружение, обеспечивавшее кораблям укрытие в штормовую погоду. Это сооружение не сохранилось до наших дней, остатки плотины были поглощены поднявшимися водами беспокойного Вана, и гавань скрылась под водой. Но острову не хватало самого главного украшения – храма.

Строительство кафедрального собора Сурб Хач (Св. Креста), кафедры васпураканского архипастыря, Гагик начал по окончании военных действий против арабских эмиров, угрожавших ему через пограничную с Сирией зону. Когда армянские войска взяли крепость Котом в Хузистане, Гагик приказал разобрать ее и перевезти камни на Ахтамар для возведения дворцовой церкви. Это удивительное произведение начала Х столетия стало венцом творчества Мануела, возведшего образец синтеза искусств в средневековой Армении и древнейший по стилю в христианском искусстве вообще.

Зодчий использовал многогранность выступов храма для создания максимума сюжетных рельефов, чем придал своему детищу исключительную выразительность. Такого богатого декора не имеет ни один из наших храмов. Барельефы расположены с таким мастерством, что солнечные лучи по-разному освещают их в разное время дня, и причудливая игра теней от рассвета до сумерек завораживает, вынуждая верить, что изваяния колеблются. С рельефов смотрят проповедовавшие в Армении апостолы Фаддей и Варфоломей, рядом размещены фигуры предков рода Арцруни – христианских мучеников и церковных деятелей. Значительное место занимают изображения библейских сцен и популярных героев Ветхого Завета, образующие целые пояса вокруг храма.

Самым оригинальным среди них по праву считается так называемый «виноградный пояс» со сценами народной жизни, отражающими мир и благоденствие. В армянском искусстве это первый скульптурный ряд, где, помимо канонических христианских ликов и сцен, описана мирская жизнь. «Виноградный пояс» стал выражением представления об идеальном мире.

Пропитанные пасторальностью символические картины мира здесь отражают цикл бытия. Сад как космическая модель жизни представлен в пору его зрелости, а непрерывающаяся лоза пропорционально распределенными ветвями организует мир и сама же насыщает его, будучи древом Жизни. Энергетическим центром сада является точило, где плоды Древа претворяются в эликсир жизни, а сам сад открыт каждому, чье сердце готово к обитанию в нем.

Если кто-то бывал на Ахтамаре или видел фотографии с барельефами храма, возможно, обратил внимание на лик самого царя Гагика с тройным нимбом над головой. Издревле на Востоке цари изображались с ореолом, указывающим на их происхождение «из священного семени богов» национального пантеона.

Правившие в Иране Сасаниды, носившие титул шахиншаха, обозначали царский нимб авестийским словом «хварна» и пехлевийским «фарна» («парна») – «великая слава». Гагик I заимствовал у Сасанидов знаки царского отличия, в том числе нимб, который обозначался трансформированным на армянский лад словом «пар» – «слава». Нимб на каменном портрете Гагика призван выразить мысль о том, что он как один из самых могущественных правителей Востока принял на себя «сияние славы». А теперь вспомним используемое поныне обращение к Католикосу – «веапар», которое можно перевести как «высокославный»…

На Ахтамаре располагалась, как мы сказали, летняя резиденция царя. А столица Васпуракана располагалась в городе Востан (Остан), а не на острове Ахтамар, как принято думать. В эпоху Аршакидов востаном называли землю и город, где находился царский дворец, а придворную знать именовали востаниками. После ухода Аршакидов с политической арены словом «востан» уже обозначали и престольный град, и княжескую резиденцию.

Ванский востан располагался у пристани Датван, мимо которой проходила южная ветка международного караванного пути, связывавшего Запад с Востоком. Город кишел мастерскими, лавками, караван-сараями – иджеванами. Был у слова «иджеван» еще один эквивалент – «пандок», которым в более поздние времена стали обозначать трактир.

Иджеваны строились на пересечении магистралей, в городах – ближе к торговым площадям, а расстояние между ними равнялось дневному переходу каравана. Здесь совершались торговые сделки, можно было получить ссуду под товар или вексель, можно было арендовать гужевой транспорт – верблюдов, мулов, ослов.

Мысленно перенесемся в ХV столетие. Однажды в датванском иджеване появился пожилой хромой паломник – тихий, кроткий крестьянин, пришедший поклониться храму Сурб Хач и просивший лодочников взять его на остров. Кто бы мог знать, что тихоней был епископ Вртанес из монастыря Святой Богородицы, более известного как Оцоп – по названию села близ города Нахиджеван.

Этот отчаянный мистификатор придумал себе новое имя, подбрил бороду и, заметно хромая, отправился на Ахтамар, чтобы вернуть святыню. Он устроился служкой в храм Сурб Хач, где хранилась реликвия, и вскоре выразил братии желание остаться в этом раю до конца своих дней. Через несколько лет настоятель, оценив прилежность своего работника, доверил ему должность ключаря. Отныне священные атрибуты из сокровищницы находились в ведении Вртанеса.

Случай улыбнулся мистификатору, когда сюда в очередной раз прибыли купцы из города Джуга, с которыми он за эти годы наладил доверительные отношения. Джугинцы развернули оживленную торговлю на острове, и Вртанес договорился с погонщиком о доставке свертка, о содержимом которого предпочел умолчать. Собственноручно вшив сверток в переметную суму, Вртанес заплатил погонщику за труд и молчание с условием: не задерживаться нигде, доставить сверток в Джугу и ждать там заказчика.

Через несколько дней Вртанес под благовидным предлогом отпросился на берег, и больше его не видели. Обеспокоенные исчезновением ключаря монахи заподозрили неладное, а когда обнаружили пропажу, поняли все. Было приказано перекрыть дороги и обыскать окрестности, но на все вопросы преследователей, не встречался ли кому такой-то хромец, люди отрицательно качали головами.

Тем временем наш герой, гладко выбритый и вдруг переставший хромать, бодро шагал в направлении Джуги, где разыскал дом погонщика и, забрав заветный сверток, отправился к местному епископу. Тот выслал в Эчмиадзин гонца с радостным сообщением, а сам вместе с Вртанесом отправился следом, везя завернутую в хоругвь Десницу.

Радость была так велика, что Католикос Ованес VII выехал в Нахиджеван навстречу святыне, схватил ее и не выпускал из рук, за что остроумные монахи дали ему прозвище Аджакир – Носитель Десницы. Вртанеса же в 1477 году назначили пожизненным викарием патриаршего престола, кто бы ни восседал на нем. Должность свою епископ занимал до глубокой старости, а когда годы взяли свое, удалился в родной Оцоп, где за ним могли бы ухаживать родственники. Там он и умер в 1493 году, а в Эчмиадзине приняли за традицию ежегодно служить в Оцопской обители обедню и на собранные деньги кормить нищих за упокой души блаженного Вртанеса.

Армен Меружанян

Leave a Comment

Your email address will not be published. Required fields are marked *

This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.

Scroll to Top