Ереван был занят на рубеже 1578-1579 гг. сардаром Лала Мустафа-пашой – вторым визирем Мурада III и главнокомандующим османским войском на Востоке (в отличие от Персии и ираноязычных стран, а также Египта и Индии, термин «сардар» обозначал в Османской империи военный чин и титул командующего армией в период войны).
Об этом пишет армянский журналист и исследователь Арис Казинян в своей книге «Ереван: С крестом или на кресте», являющейся попыткой фиксации и осмысления чрезвычайно пестрого спектра процессов, прямо или опосредованно слагавших характер развития данной территории, предопределив неизбежность превращения именно Еревана в главный центр Восточной Армении, а позже – в столицу восстановленного армянского государства.
«Лала-паша разрушил Ереван и взял в плен 60 000 христиан и мусульман», – цитирует Закарию Канакерци автор книги.
Однако вскоре Ереван вновь был возвращен во владения Персии Сефевидским принцем Хамза-Мирзой, но в 1583 г. новый главнокомандующий османским войском в Персии сардар Ферхад-паша осадил Ереванский бастион.
Ибрахим Печеви об этом периоде пишет: «Исламские войска, переходя от стоянки к стоянке, достигли округа Реван. Эти места, разграбленные в результате налетов еще во времена Лала Мустафа-паши, оставались до сего времени опустошенными.
Но за последние год – два они стали намного благоустроеннее и разрушений было почти не видно. Каждое село округа превратилось в поселок или городок, состоящий из 300 или 400 домов. Народ проводил свои дни в удовольствиях и радости. Когда люди узнали об очередном прибытии исламских войск, они разбрелись и впали в уныние».
«Сложившийся в XV-XVI вв. принцип османских пересказов исторических событий и стал ядром формирования турецкой историографической школы, акценты которой и поныне остались неизменными. В первую очередь – это «моральная обоснованность» ведения войн в качестве способа «установить справедливость».
В официальной турецкой истории («Тарихе») указывается, например, что османы избавили мир от «византийского деспотизма», привнесли «справедливость» на анатолийские и балканские земли, упразднили «законы грабежа», гарантировали достоинство и имущественную собственность каждому подданному», – пишет Казинян.
Автор отмечает также, что в соответствии с административным делением Сефевидского шахства Ереван получил «прописку» в области Азербайджан. «Обстоятельство, которое и поныне нещадно эксплуатируется апологетами пантюркизма.
Впрочем, нужно знать, что название этого исторического края (Азербайджан) не связано с официальным наименованием нынешней одноименной республики (оно появилось лишь в 1918 г.) и ее «титульной нацией» – моделирование которой пришлось на тридцатые годы прошлого века», – пишет он.
В начале восьмидесятых годов XVI в., в период, когда Ереван опустошался османским сардаром Ферхад-пашой, город посетил британский путешественник Джон Ньютер, согласно которому, «в последних войнах Персии было взято много пленных-христиан в Ереване и других местах».
Тысячи ереванцев длинной вереницей угонялись в плен. Впрочем, массовое выселение проходило «не совсем гладко». Как сообщает Печеви, ереванские пленники «подняли вопрос» относительно законности пленения, на что муфтий Кемал-паша заде ответил фетвами, «подтверждающими законность действий». Муфтий определил, что «по шариату разрешается вместе с взятыми в плен женщинами брать в плен и их маленьких детей», пишет Казинян.
Этот отдельный эпизод из хроники ереванской жизни – иллюстрация тех угроз, которые как дамоклов меч висели над перспективами города. Особенно если на смену угоняемому христианскому населению пригонялось мусульманское, представленное, в том числе, воинами-строителями в количестве десятков тысяч человек. Трудно сказать, сколько раз в своей истории ереванская крепость меняла облик и очертания, но однозначно можно констатировать, что в промежутке отдельно взятого века их было как минимум три.
При османах Ереван сохранил прежний административный статус, и первым суннитским беглярбеком был назначен мирмиран Джигале-заде Юсуф-паша. Административная территория Ереванского беглярбекства на юге включала Нахиджеван, на севере – часть Ширакской области с «крепостью Шурагил – одной из самых нужных и значительных крепостей в округе Ревана», пишет автор. В 1590 г. в результате подписания соглашения между османами и сефевидами последние отказались от кавказских и некоторых месопотамских земель, вследствие чего Араратская долина и Ереван отошли к османам. К этому времени на историческую арену вышел младший сын Худабенде, Аббас I.
В течение десяти лет османского правления Ереваном новые власти старались «не сильно тревожить армян». Это обуславливалось совокупностью нескольких факторов, каждый из которых, так или иначе, содействовал поддержанию режима «относительного спокойствия». А Ереван, располагавшийся на пропитанной смутами взрывоопасной границе и, вместе с тем, оставшийся средоточием всех армянских устремлений и эмоций, требовал более «деликатного» к себе отношения.
Также негодование армянского населения города в связи «с незаконным пленением» (о чем упоминали и османские источники), по всей вероятности, проявлялось в форме открытых выступлений. В противном случае вопрос пленников едва ли «удостоился бы чести» быть запечатленным – пусть и в завуалированной форме – в анналах имперской хроники.
Реальная перспектива возможных армянских волнений на границе не могла не настораживать метрополию. Есть свидетельства о том, что армянская часть плененного Ферхад-пашой населения Еревана в скором времени вернулась к своей повседневной жизни, в отличие от угнанных шиитов, отмечает Казинян.
«Официальная прописка» Еревана (в силу приграничного и постоянно оспариваемого статуса) отражала динамику переменчивости успехов той или иной стороны. Однако на «ереванском векторе» противостояние между османами-суннитами и кызылбашами- шиитами проявлялось и в других плоскостях.
И первые и вторые позиционировали себя (и только!) в качестве правоверных мусульман, посему и действия друг друга оценивали также с религиозных позиций.
Правоверные называли иудеев и христиан «людьми Писания» («ахль аль-Китаб»), которым – в отличие от не имевших Книги язычников – предоставлялось право исповедовать свою религию (естественно, за определенную плату – разновидность налога джизья).
Этот подход полностью игнорировался османами на «внутренних землях» (в Западной Армении), однако на приграничном Востоке он – в отдельные периоды – соблюдался: на фоне взаимного суннито-шиитского контроля враждующие стороны стремились на приграничной линии демонстрировать друг перед другом «истинную правоверность».
Отрывок из книги Ариса Казиняна «Ереван: с крестом или на кресте»
Читать далее: Ереван – “Бесписьменный период”
Читать также: Армения VIII век – Отчаянное сопротивление сарацинам, В стране Араратской, Депортация армян вглубь Персии, Азербайджан моделирует прошлое и будущее на основе указов президента
