Жизнь полна необъяснимых, невероятных явлений. Чудо это или совпадение, однако, во время войны мы неоднократно убеждались, что на самом деле нет ничего невозможного.
По направлению к Агдаму были фермы, которые мы называли «большой комплекс». Так как у меня было плохое здоровье, перед боем командир батальона поручил мне оставаться в тылу, заниматься вопросами связи и питания. Моя рота пошла в бой без меня. Я следил за боем из рубки связиста, все мои мысли были с ребятами. Битва была жестокой, у нас была сложная ситуация.
Я больше не мог оставаться в тылу. Я встал, и на УАЗ-е, на котором мы перевозили хлеб, ринулся на поле боя. Один из ребят был тяжело ранен, его нужно было вывезти оттуда. Четверо ребят вывозили раненного. Мы выскочили из машины, побежали, чтобы помочь ребятам. Дорога, покрытая кустами ежевики и сорняками, казалось, с каждым шагом становилась длиннее и сложнее.
Чем больше мы спешили, тем длиннее становилась дорога. Для того, чтобы выиграть время, я предложил выйти на асфальт и идти по асфальту. Пройдя 10-15 метров, вражеские силы заметили нас, и открыли интенсивный огонь в упор. От машины нас отделяло 400-500 метров. 400-500 метров прямого асфальта, открытого пространства, шквал огня.
В какой-то момент мы решили снова вернуться в кусты. Но наш друг был ранен в голову, для нас была важна каждая секунда, которая могла быть решающей для него. Так что, думать было нечего, а вернее, не было времени, будь что будет. Мы ускорили шаги, что было сил. Прошли, казалось бы, бесконечную дорогу за 15 минут.
Щелканье вражеских винтовок и пулеметов растягивали, удлиняли время и дорогу… И представьте, ни одна пуля ни в одного из нас не попала… Попала в нашу одежду, обувь, но не в нас. Мы, вшестером, вывезли нашего раненного друга. Мы переносили его не столько руками, сколько нашим духом. Господь нам помогал, оберегал, спасал…
Иногда, видя в фильмах такие сцены, мы думаем, что это придумки режиссера, что в реальности такого быть не может. А реальность более удивительна и необъяснима, нежели человеческий разум.
В студенческие годы я проходил практику на стройке. Я замешивал цемент для двоих мастеров-каменщиков. У меня была пара свободных минут до обеда, и я начал сам себя развлекать. В стене было отверстие для санузла, я начал кидать камушки в отверстие, чтобы проверить свою точность. Но, чем меньше камушек я выбирал, тем кривее попадал.
Разозлившись сам на себя, я решил сделать последнюю попытку. Но попавшийся под руку камень был немаленьким. Я взял и без колебаний бросил. Не было сомнений, что брошенный камень ударится об стенку, но как велико было мое удивление, когда я увидел, что камень прошел сквозь отверстие.
Я не мог поверить своим глазам. Я пошел и в соседней комнате нашел брошенный камень. Я не бросал, а просто пытался просунуть камень через отверстие, но не получалось, камень был слишком большой. Но как он прошел?
Не знаю. Это был первый случай, когда я столкнулся с так называемым чудом. Чудо, которое на протяжении всей войны сопровождало нас, когда мы, реально, нуждались в чуде. Освобождение Тигранакерта было совершенным чудом.
Многие из нас впервые увидели гордо восседающий на вершине Тигранакерта Ванкасар после освобождения сел малого и большого Джинни. Мы знали, что должны освободить высоту и захваченную белоснежную церковь, каждый день ждали этого, но приказ все запаздывал. Однажды, вечером, командир нашего батальона передал нам позиции и ушел – его вызвали из штаба.
4 июля 1993 года летний день начался осенним туманом и неприятно моросящим дождем. Командир вернулся посреди ночи, перед рассветом и позвал меня. Он был мрачен как этот день. Сказал, чтоб я подготовил ребят к бою. Заданием было освобождение деревни Чули, в лучшем случае освобождение высоты 610, но не Тигранакерта.
Было очевидно, что не я один недоволен военным поручением, но и командир. Согласно полученным разведкой данным, враг накопил много сил в Тигранакерте, и в тот момент захват Тигранакерта казался невозможным. Чтоб не сломать дух и настрой ребят, мы решили держать в секрете от них это задание.
Мы освободили село Чули без каких-либо сложностей, этот бой можно охарактеризовать как «бой без потерь». Было еще утро, в районе 11 часов. Мы были очень рады и энергичны. Впереди была высота 610, и я думал о взятии этой высоты. Что нам могла дать эта высота? Ничего.
Из-за высоты 610 на нас выдвигался танк и БМП. Во-первых, мы должны были преодолеть длинную открытую дорогу, ведущую к высоте, более того, высота была не лесистая, и мы были бы как на ладони у врага, и кроме того, мы не могли бы контролировать ситуацию, а еще, были бы окружены и уязвимы.
Таким образом, пока ребята отдыхали, я пытался упорядочить свои мысли и представить командованию, когда ко мне подошли два Армена. Армен Айрапетян был командиром первой роты, Армен Гаспарян – заместитель командира по части оружия, а я был командиром второй роты. Говорю:
«Ребята, что делать, мы уже выполнили наше задание, а взятие 610-й кажется бессмысленным». Удивленный вопрос Армена Гаспаряна прозвучал как приказ: «А разве мы не поднимаемся в Тигранакерт?» Я ответил: «Решайте сами. Все зависит от вас. Наше задание выполнено. Как решите, так и поступим». Решение мы приняли очень легко. Нас ждет Ванкасар.
До этого я изучил положение Тигранакерта и знал, что рядом с церковью установлен новый, не встречавшийся нам ранее миномет, турецкое оружие, которое стреляет сразу двумя минами. Мы взяли из деревни тесаки, чтоб очистить от кустов ежевики ведущий к высоте старый водоотвод, и в случае необходимости, скрыться там.
Наш план был смел, в первую очередь, потому что мы должны были преодолеть довольно большой отрезок открытого пространства, где у вооруженного до зубов врага были все возможности, чтоб контролировать и уничтожить нас. Параллельно изучению на карте позиций врага, я пытался думать с их позиций.
С точностью можно было сказать, что враг заметил наше продвижение, столь же уверенно можно было утверждать, что они посчитали невероятным наш штурм Тигранакерта, и по всей вероятности, подумали, что мы направляемся на помощь батальону Хачена. Наш получасовой привал также доказывал это.
Я сказал Арменам, чтоб они оставались внизу, рядом с ребятами, а я с пятью ребятами собирался подняться наверх. Но они настаивали на том, что идут со мной. Мы, втроем, начали подниматься.
Чем больше поднимались, тем больше убеждались, что наше движение невозможно скрыть от вырытых в скалах окопов. Единственное условие, в случае которого мы могли безопасно пройти эту дорогу, было бы только то, чтоб враг скрылся и не заметил нас. В тот же момент решение пришло мне в голову. Уже был полдень. Мы проголодались.
Заметили, что во вражеских окопах началось движение. Они точно по очереди шли обедать. Из окопов выходили двое-трое, а другой возвращался. Это была наша единственная возможность. После обеда внимание солдата точно будет ослаблено, бдительность будет потеряна.
А если в этот момент мы используем еще и танк, то паника будет неизбежна. Самая большая опасность исходила от церкви, которая была превращена в логово аскеров. Я по связи сообщил нашим, чтоб они ударили по направлению к церкви танковым снарядом. Первые два удара попали ниже церкви, по скалам.
Турки сразу спрятались в окопах, что дало нам возможность пройти вперед. Я попросил, чтобы третий снаряд был выпущен прямо по церкви. Отбросив эмоции и убеждения в сторону, я знал, что в церкви много оружия и боевиков, которых нужно было уничтожить. Наши танкисты блестяще сработали, танковое орудие прямо через окно попало в церковь.
Наш белоснежный Ванкасар лишь немного пострадал – повредилась часть окна. Хотя эмоциям нет места на поле боя, но нужно сказать, что этот момент был крайне трогательным. Это был решающий момент боя. После этого из танка выстрелили еще 4-5 раз, обеспечив наше движение вперед.
Думаю, что страх и паника не позволили врагу заметить наше продвижение. Они просто прятались. Когда мы дошли до скал, я приказал, чтоб танк больше не стрелял, так как снаряд мог попасть в нашу сторону. Мы решили бегом преодолеть открытое пространство. Когда Армен Айрапетян дошел до церкви, он связался с командиром батальона: «Высота наша, мы уже у церкви».
Я упрекнул его, сказав: «Не спеши, свадьба только начинается». И действительно, турки только в этот момент нас заметили. Среди них вновь началось активное движение. Несмотря на то, что нас было только трое, мы вели такой огонь, что им показалось, что нас много.
Двое аскеров были настолько напуганы, что сели в автомобиль ЗИЛ, и уехали с такой скоростью, что не сумели удержать руль на повороте, ударившись о придорожный дуб. Двое Арменов направились в сторону машины, а водители сбежали.
Во время боя у нас не было времени позвать на помощь ребят, которые ждали нас внизу, но они, услышав активность обстрела, сами поднялись. Мы начали вместе очищать территорию. Оставшиеся в живых турки начали сами себя подрывать в окопах. У одного в кармане мы нашли записку, в которой он обещал своей любимой девушке, что по возвращении обязательно принесет ухо армянина…
В то время как мы очищали территорию и занимали позиции, чтоб защититься от возможных вражеских артиллерийских ударов, командир отряда Хачена Виталий связывается с нами. Узнав о ситуации, просит о помощи. У них было задание, которое они не могли выполнить.
Я решил, что я и 8-9 ребят пойдем в Хачен, а остальные останутся и займут позиции в Тигранакерте. Один из 9 ребят был пулеметчиком, один гранатометчик, а остальные – были с автоматами. Спустившись с высоты, мы заметили, что в гранатомете всего две гранаты.
По пути, за оградой, мы увидели вражеское войско, спокойное и тихое, машины, танки, БМП, живые войска. Увидев нас, они ничего не предприняли, скорее всего, приняли нас за турков. Мы начали стрелять из автоматов и пулеметов. После первых же выстрелов вся техника развернулась и пустилась в бегство…
Мы дошли до берега реки, когда Виталий снова связался с нами, сказав, чтоб мы уничтожили вражескую технику, спрятанную за недавно построенным зданием, расположенным рядом с рекой. Мы видели лишь антенну. Из ребят, Андрей, был удостоен чести стрелять. Я сказал: «ударяй по верхней части стены, когда камни со стены начнут обваливаться они бросят технику и убегут».
Я чувствовал противника, он не был настроен на бой, на сопротивление. В этот момент мы могли даже пройти намного дальше. Так и случилось. Как только стена обвалилась, техника сразу же тронулась. И в этот миг прогремел взрыв.
Виталий связался, выразил благодарность за поддержку, и сказал, что их задание выполнено – мост взорван. Мое сожаление было велико. Бессмысленное окончание победоносного дня. Мы уже взяли под свой контроль дорогу, бессмысленно было взрывать мост. Если бы я знал, что это было их задание, определенно не помог бы…
Мы решили подняться на высоту Тигранакерта. По дороге увидели БМП, которая спешила в сторону высоты. Мы не знали, чья это техника, наша или вражеская. Связались с моим командиром, чтоб узнать, что нам делать. Он сказал, что это наши, они едут по трассе Степанакерт-Мартакерт.
И я приказал нашему, уже готовому к выстрелу гранатомётчику не стрелять. БМП уже доехала до нас, когда командир снова связался и сказал, что это вражеская техника, и ее нужно сбить. Пока наш гранатометчик готовился выстрелить, БМП на большой скорости поднялась на высоту, мы не сумели обезвредить эту машину.
По моему телу прошла дрожь, меня бросило в холодный пот. Два Армена были по пути, они были рядом с автомобилем ЗИЛ, и не знали о приближении вражеской БМП. А средство связи было отключено, я не мог предупредить их о приближающейся опасности.
Мы, как сумасшедшие, бежали за техникой, но, естественно, не могли дойти. Из БМП периодически вылезали головы, они выкрикивали чьи-то имена. Видимо, они вернулись за своими друзьями. Мы бежали – приближались к технике. Но что мы могли сделать? У нас был гранатомет без гранат.
У одного из ребят была противотанковая граната. Я схватил эту гранату и побежал, все больше приближаясь к БМП. От машины меня отделяло 10 метров, когда ребята, бегущие за мной, начали кричать: «командир, в гранате нет запала…»
Нет, вы не представляете мое состояние… Руки и ноги опустились, я ошеломленно стоял на расстоянии 10 метров от БМП, безоружный, со страхом, что могу потерять своих друзей. Вернулся, чтоб ребята кинули мне запал, и чтоб я вернулся обратно к БМП. Но в этот момент машина развернулась, и резко уехала. Без какого-либо выстрела…
Поднялся, нашел двух Арменов, которые выключили связь, и изучали оружие, которое было в ЗИЛ-е.
Вот таким было взятие высоты Тигранакерта. 4-го июля 1993 года, в день рождения моей дочери, Метаксе. Турки долго не могли свыкнуться с этой потерей. На протяжении 9 дней, они каждый день активно обстреливали этот холм. Но высота была наша, и мы не собирались ее кому-то отдавать.
Рассказ записала Юлия Ванян voskanapat.info
