Природа заложила в нем изумительные вратарские данные: высокий, длинные руки с широкими ладонями. Плюс – бойцовские качества, которые позволяли ему властвовать в своей штрафной и в воздухе над ней. В воздухе по-артистичному Алеша парил редко, так как чувствовал позицию, знал, где будет мяч, и находился там. Форварды на рандеву с ним старались не выходить и предпочитали бить по воротам издали.
Броски его были расчетливы и красивы, но без рисовки и эффектов, рассчитанных на публику. Видимо, потому и попадал он редко в различные символические сборные, составляемые журналистами. Отсюда, возможно, и его прохладное отношение к нашей пишущей и телевизионной братии. Взять интервью у Алеши Абрамяна, что гол в его ворота забить.
Не любит он ни первого, ни второго. Но в канун своего 60-летнего юбилея сделал исключение. Да и настроение у него было приподнятое. Накануне его подопечные – футболисты «Бананца» – в Тбилиси в матче розыгрыша Кубка УЕФА переиграли со счетом 2:0 местный «Локомотив».
– Алеша Варосович, кто первым поставил вас в ворота?
– Будучи мальчуганом, играл в футбол и волейбол. Предпочтение отдавал волейболу, где достиг кое-каких успехов в юношеских соревнованиях. В 1963 году «Ширак» добился права играть в украинском Кременчуге в финальном турнире юношеского чемпионата СССР. На тренировочные сборы команды перед отъездом на эти соревнования неожиданно пригласили и меня.
Такой же неожиданностью оказалось предложение нашего старшего тренера Алика Абрамяна попробовать себя в воротах. «Ты, – говорит, – рослый, в волейбол играешь, высоко подпрыгиваешь». «Где ворота, а где – волейбол!» – взмолился я, но тренер был неумолим. Так я и стал вратарем. По возвращении из Кременчуга меня в свою команду «Текстильщик» взял старший брат Михаил. Стал тренироваться на вратаря, не забывая, конечно, и волейбола, где успехи продолжали идти по восходящей.
На следующий год меня пригласили уже в команду мастеров «Ширака». Тренировал команду все тот же Алик Абрамян, игравший в свое время в воротах ереванского «Динамо».
В середине сезона мы провели товарищеский матч с «Араратом». Видимо, моя игра понравилась тренеру ереванцев Георгию Жаркову, и он пригласил меня к себе в команду. В конце года меня призвали в армию. Но к этому времени команду принял Артем Григорьевич Фальян, которому удалось фактически освободить меня от службы. В армии я просто числился и продолжал тренироваться в «Арарате».
Мой дебют в основном составе команды состоялся на предсезонном сборе в Гаграх в контрольном матче с минским «Динамо», перед которым наш главный вратарь Валерий Алабужев получил серьезную травму.
– Вашего брата Фурмана в команду приняли вслед за вами?
– В 1966 году, когда закончилась его служба в армии, поговорили с нашим вторым тренером Армо Дургаряном, и он предложил Фальяну посмотреть Фурмана. Артему Григорьевичу он сразу же понравился. Он симпатизировал жестким, даже где-то грубоватым защитникам. В этом отношении Фурман был не подарком для форвардов, персональную опеку которых ему поручал Фальян.
– Правда ли, что у Фурмана была тетрадь, куда он заносил фамилии обидчиков наших футболистов, чтобы в ответных матчах поквитаться с ними?
– Нет, это все байки болельщиков. Правда, был у него блокнот, но туда он записывал лишь данные, характеристики всех ведущих форвардов страны, против которых ему предстояло играть.
– Кто тогда был вашим футбольным кумиром?
– Лев Яшин, конечно. Нравились и Котрикадзе, и Маслаченко, и Кавазашвили. Много в то время было прекрасных вратарей.
– Самый обидный гол в вашей карьере?
– В 1974 году на своем поле принимали мы тбилисское «Динамо». При счете 2:1 в нашу пользу гости получили право на штрафной удар. Пробивать его, как всегда, взялся, если не ошибаюсь, Муртаз Хурцилава. Бил он метров с тридцати. Но перед самым пробитием кто-то из наших раньше времени выскочил из стенки и помешал Муртазу.
Судья велел перебивать. Хурцилава пробил, как говорится, коряво, зацепив бутсой землю. Мяч медленно покатился, миновал нашу стенку и юркнул в ворота. Дистанция между мной и Муртазом была солидная, и, как говорится, до принятия мяча можно было пару рюмок опорожнить. Я же, ожидая разящего удара, стоял как вкопанный, словно в летаргическом сне, и не шелохнулся. После матча меня обвинили во всех грехах, мол, продал матч, предатель.
– Как сегодня Саркиса Овсепяна.
– Такова доля футболистов.
– Отразив какой мяч, вы получили настоящее, самое большое удовольствие?
– Не раз я выручал команду. Как тут не вспомнить мюнхенский матч с «Баварией». Не буду скромничать: если бы не я, счет матча был бы не 0:2, а 0:5 или 0:6. 78 минут матча я старался за всю оборону, но в конце концов устал и пропустил два мяча. Обидным был гол от Торстенссона. Он хотел подать мяч в нашу штрафную, и я, предугадывая его ход, сделал шаг к перехвату.
А мяч у него с ноги срезался и неожиданно по дуге полетел мне за спину в дальний угол ворот. Сил совершить такой фантастический прыжок уже не оставалось. Кто тогда мог предположить, что в Ереване мы выиграем со счетом 1:0 и этот злополучный гол Торстенссона окажется решающим.
А первые минуты финального поединка за Кубок с киевлянами!
Один на один со мной выскакивали Блохин и Колотов, и я их усилия пресекал. Пропусти тогда гол, не сумели бы в конце отыграться.
Но самым запоминающимся стал для меня матч с ростовчанами. Кто-то из их форвардов пробил по воротам. Я метнулся по направлению полета мяча, а он срикошетил от наших и полетел в противоположный угол. В последний момент мне удалось, как говорится, переломиться в воздухе и отбить мяч.
– Сезон 73-го года вы провели блестяще и удостоились чести играть в сборной СССР. Сколько матчей в ней сыграли?
– В конце года под руководством Л.Зенченко и А.Парамонова сборная совершила турне по Латинской Америке. Кроме меня из «Арарата» были приглашены Андриасян, Заназанян, Иштоян и Саркисян. Сыграли там десять матчей, в которых мы с Владимиром Пильгуем попеременно защищали ворота сборной Союза. В Мексике и Бразилии нас тепло приветствовали местные армяне. Интересно, что в бразильском городе Кампу-Гранде мы играли на стадионе «Педро Петросян», названном так в честь бывшего тамошнего губернатора.
– Назовите, пожалуйста, лучшего, по вашему мнению, армянского футболиста всех времен и символическую сборную Армении.
– Трудный вопрос вы задали, трудно будет на него и отвечать. Недавно вот выбирали вроде бы лучшего нашего футболиста века. Знаем, как (!) выбирали. Но должна же быть и справедливость. Символическая сборная – это «Арарат – 73», а лучшим футболистом всех времен можно считать любого из них. И до нас были индивидуально сильные игроки – Овивян, Бабаян, Семерджян, Амбарцумян, Кегеян, Антонян.
Были звезды, но не было настоящей команды, коллектива. Такой сильной команды, как наша, не было до нас, не будет и после. Даже у горы Арарат вторая вершина пониже. Мы – араратовский Масис. Может быть, когда-нибудь появится у нас классная команда, но она достигнет лишь отметки Сиса.
– Тогда за счет каких качеств вашей команде удалось покорить все вершины советского футбола?
– Первое – это разум ребят, их отношение к тренерам. Они боготворили своих наставников, а те прощали им мелкие погрешности и вкалывали наравне с нами. Нет, даже больше нас.
Фальян привнес в наш коллектив спортивный дух. Он выдал нам майки с индивидуальными номерами и сказал, чтобы мы за них боролись, никому не уступали. Сравнивал нас со Стрельцовым и Ивановым. «Чем вы хуже?» – настраивал он нас на игру. Мы-то понимали, что нам далеко до них, но выходили на поле и на равных боролись.
Отличные воспоминания у нас остались от сотрудничества с Пономаревым и Глебовым. Они привили нам любовь к игровой дисциплине и тактике. Мы были готовы к покорению вершин, и настал черед Симоняна. Если бы в конце 74-го Никита Павлович не уехал, мы еще многого добились бы. В тот год мы побеждали на выезде, но теряли очки на «Раздане».
– В вашей команде всеобщими любимчиками и балагурами были Николай Казарян и Левон Иштоян. Что-нибудь курьезное, связанное с ними, не припомните?
– Мы на предсезонных сборах в Гаграх. У Левона от перемены климата появились аллергическая сыпь и отек вокруг глаз и носа. Там же в Гаграх тренировался и «Ширак». Увидев распухшего Иштояна, тренер гюмрийцев по прозвищу «Люлюш» говорит ему: «Левон-джан, что с тобой случилось?» «Вчера черной икры объелся», – ответил Иштоян. «Хорошо, не целую рыбу съел. Представляю, что бы тогда с тобой было».
– С кем из защитников «Арарата» вы лучше понимали друг друга?
– С Коваленко. У него было необычное чутье мяча, позиции. Он отлично страховал напарников. Мяч его слушался, как к магниту – прилипал к ноге.
– Конкуренция в команде между вратарями на пользу?
– Не всегда. Мы с Нориком Демирчяном были друзьями и одновременно соперниками. Тренеры мне чаще доверяли, чтобы я играл без оглядки на ошибки, чтобы психологически не поломался. Сегодня у нас в «Бананце» похожая ситуация. У Тимура Ганиева появился конкурент, и он замандражировал, стал неуверенно играть и пропускать «пенки». Перед тбилисской игрой с «Локомотивом» мы много с ним беседовали, убедили в поддержке, и он блестяще сыграл против грузин.
– Кто из современных вратарей вам симпатичен?
– Бразилец Дида, итальянцы Буффон и Тольдо.
Александр Григорян
