В разгул политических репрессий в СССР в 1937–38 гг. у Сталина и его ближайшего окружения вошло в практику перед каждым заседанием Политбюро ЦК ВКП(б) в кремлевском кабинете вождя визировать «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР»: под 1-й категорией подразумевалась высшая мера наказания (ВМН), под 2-й – ссылка на 10 и более лет, под 3-й – от 5 до 8.
Отлаженный конвейер смерти работал безотказно: НКВ Д (Ежов) формировал списки, члены Политбюро визировали их, ВКВС (Ульрих) оформляла приговоры.
Так называемые сталинские расстрельные списки всплывали и позже – в 1940–42 гг. и даже в 1950-м. Ныне эти злосчастные списки хранятся в Архиве президента Российской Федерации (АП РФ). В них более 700 армянских фамилий.
Скорбный мартиролог армян продолжают:
Адеян Петрос Макарович 22.11.37. Грузинская ССР . Кат.1 За – Сталин, Молотов, Жданов
АВТОР «ТИТАНИКА»
Аджемян (Маари) Гурген Григорьевич 19.04.38. Армянская ССР . Кат.2 За – Сталин, Молотов, Каганович, Жданов Список на 13 чел. представлен нач. 8 отдела ГУГБ НКВ Д ст. майором ГБ В.Е.Цесарским АП РФ, опись 24, дело 416, лист 71
Родился 1 августа 1903 г. в г. Ван Западной Армении в семье учителя. В 1915-м, спасаясь от резни, с матерью и братом бежал в Восточную Армению. Мотался по армянским и американским сиротским приютам, открытым на территории Армении. Печататься начал с 17 лет. Первый сборник стихов – «Титаник» – опубликован в 1924 г.
Издал сборники «Ширакский канал» (1925), «Время созревания плодов» (1930), книгу рассказов «Садовники любви, ревности и Ниццы» (1929), трилогию «Детство» (1929), «Юность» (1930) (в 1955 г. он завершил ее повестью «На пороге молодости») в память о геноциде армян 1915 г. в Османской Турции через судьбу беженца. Его перу принадлежит исторический роман «Горящие сады» (1966). А еще он оставил книгу мемуаров «Чаренцнамэ». Родина отметила его служение литературе орденом «Знак Почета».
Арестован же был Маари 9 августа 1936 г. – по обвинению в террор и с т и ч е с к о й деятельности и намерении «отделить Армению от Советского Союза, присоединив ее к лагерю империализма». Летом 1938 г. ВКВС приговорила его к 10 годам ИТЛ .
Осенью того же года в «столыпинском вагоне» он был этапирован в Сибирь, затем попал в пересыльную тюрьму в Вологде и уже оттуда в Мариинский отдельный лагерный пункт (ОЛП ) Сиблага – на земляные работы. После его переводят в Новоивановский 3-й лагерный пункт. Выпущен на свободу в 1947 г. Вернулся в Ереван, вновь начал писать.
В ноябре 1948 г. его арестовывают вторично и приговаривают на сей раз к пожизненной ссылке. Маари отправляют под конвоем в Красноярский край, где в колхозе села Курай, что под городком Канск, он сперва работает свинопасом, а за год до освобождения – ночным сторожем на местном колхозном рынке. Реабилитирован 21 июля 1954 г.
Тонкий психолог и мудрый наблюдатель, Маари в рассказе «Армянская бригада» красочно описал, как в одном из лагерей ГУЛА Га прибывшее из центра начальство решилось разместить заключенных в бараках по национальному признаку. И настояло, чтобы зэки сами выбрали себе старост, поваров, раздатчиков пищи и дежурных, которым полагались некоторые привилегии. Начальству вскоре доложили, что заключенные в «русском», «узбекском», «украинском» и других бараках уже определились с выборными и лишь в бараке армян нет согласия.
Когда же спустя несколько часов армяне так и не сумели разобраться между собой, осерчав, лагерное начальство велело раскидать армян по другим нацбаракам. Прошел год, и в лагерь пожаловала новая комиссия из Москвы. Обойдя бараки, руководитель инспекционной группы с удивлением заметил: «Поразительный народ эти армяне! В каждом бараке что ни староста – армянин, раздатчики пищи тоже армяне, даже дежурные – армяне. И как умеючи они помогают своим соотечественникам!»
Материалы этой страницы уже лежали в редакционном портфеле, когда на глаза мне попалось коротенькое сообщение корреспондента PanARMENIAN.Net: «22 марта 2009 г. во Флориде (США), в армянской церкви св. Давида, прошла презентация книги Антонины Маари «Моя Одиссея» в переводе на английский».
Эти несколько скупых строк толкнули меня на поиски. И вот что из этого вышло.
ОДИССЕЯ АНТОНИНЫ МААРИ
Антонина, вдова Гургена Маари, в девичестве Повелайтити, родилась в 1923 г. в Вильнюсе (Литва). В семье ее ласково звали Антусити. Студентка юридического факультета Вильнюсского университета, она была членом подпольной группы «За независимость Литвы». В 1945 г. ее арестовывают и ссылают на пять лет в Сибирь, где она встречает избранника судьбы – Гургена Маари, став его музой и ангеломхранителем. По настоянию мужа Антонина, дочь Микуласа, засела за повесть своей жизни «Моя Одиссея», первые страницы которой в переводе на армянский увидели свет в 1970 г. в Бейруте, в журнале Андраника Царукяна «Наири».
И хотя книга ее целиком была готова к изданию еще в 1972 г., на прилавках она появилась лишь в 2003-м – к 100-летнему юбилею любимого мужа.
Передо мной лежит итог многолетнего труда мужественной женщины – «Моя Одиссея» с дарственной надписью. С этой книгой она передала еще две свои, с десяток фотографий Маари, две из которых я почел нужным подарить своим читателям.
Внимательно прочитав ее «Одиссею», я выписал оттуда несколько трогательных отрывков:
«Был конец августа 1952 года. Из Дзержинска (село в 90 км от города Канск) посылают ссыльных на уборку урожая в колхоз Курай… Доехали. Остановились прямо возле колхозной конторы… Подходят два армянина: один постарше, другой помоложе – худой, с очень живыми глазами, которые лукаво блестели… Познакомились: Павел – кузнец и Гриша – пастух… «Еще 15 лет тому назад я был армянским поэтом, разрешите представиться – Гурген Маари…»
В первые дни нашего знакомства Гурген написал обо мне стихотворение:
Почему опоздала ты, вешняя девушка,
Почему опоздала ты, вешняя грусть?
Неужели пораньше прийти не могла ты…
Чем так поздно, уж лучше бы никогда.
Быстро и интересно промчалось это замечательное лето… Вечером мы уже были в Дзержинске… Через два дня получаю из Курая письмо:
«Я перебрал свои бумаги, тетради и не ошибся. Нашел твою милую записку. Спасибо, родная, за добрые, сердечные слова. Пусть боги любви охраняют нас друг для друга… Твой Гурген».
…В конце января 1953 года Гургена привозят в нашу больницу, в Дзержинск… Он боялся, что когда я узнаю , что у него туберкулез, то уйду и брошу его на произвол судьбы… Но, как ни странно, слово «туберкулез» меня совсем не пугало… В этот момент уйти от него – значило бы его убить! А я не хотела убивать человека, который был дорог мне и который так нуждался во мне…
В начале марта не стало Сталина. А 2 апреля моего Гургена выписали из больницы …
Чтобы навек соединить нашу дружбу и любовь, мы пошли в ЗАГС, записались. А свадьба выпала на Пасху – 5 апреля…
Вместе с Гургеном пережили мы весну, лето, осень и зиму. Потом пришла еще одна весна, принося уже радость. У нас родилась дочка. Мы назвали ее Рута-Назик. Литовское имя Рута, а армянское – Назик…
9 июля 1954 года наш поезд прибыл на ереванский вокзал… Помню, там, на вокзале, у чугунного столба стояла красивая армянка и плакала, рыдала… Почему она так рыдала? Я знаю, почему…В этой женщине я увидела мать Армению, которая оплакивала тех, кто не вернулся… и тех, кто вернулся сегодня – измученный, как призрак с того света…
Нас, «сибиряков», разместили в гостинице «Интурист». Я удивляюсь, как Гурген выжил в то первое жаркое лето в Ереване. Уже чуть свет к нему приходили друзья, и так весь день, до двух часов ночи…Они пили в номере, пили в ресторане и просиживали до поздней ночи…Гурген оказался на краю гибели: у него началось сильное обострение язвы, в легких открылся процесс туберкулеза…
Пришла осень. Рута заболела. Повезли ее в больницу, и там через две недели ее не стало. Она умерла от туберкулезного менингита… Опять вспомнила слова Гургена, сказанные еще в Сибири: «Ты самая несчастная женщина в мире, потому что ты моя жена…»
Несмотря на все невзгоды, в 1955 году 24 июля у нас родился мальчик. Мы ему дали имя – Гурген. Таково было желание отца…»
В 1966 г. вышел роман Гургена Маари «Горящие сады». Боже правый, что началось! В чем только автора не винили. И даже в потакательстве интересам… Турции.
Со слов Антонины, Гурген в отчаянии дважды даже пытался выброситься из окна больничной палаты.
16 июля 1969 г. изношенное страданиями сердце Гургена Маари перестало биться. Он умер в Литве, в Паланге. Погребли же его в Ереване. Что до Гургена-младшего, то он закончил свой земной путь в 1997 г., оставив в полном одиночестве безутешную мать…
ЦЕНЗОР, ЛИТЕРАТУРОВЕД, КРИТИК
Адонц Гайк Георгиевич 07.12.37. Ленинградская обл. Кат.1 За – Сталин, Молотов Список на 168 чел. представлен В.Е.Цесарским АП РФ, оп.24, д.413, л.241
Родился в 1897 г., член РКП (б) с 1919 г., цензор, литературовед, журналист, театровед, критик. Проживал в Ленинграде в доме 21 по Загородному проезду. Был политредактором «Ленотгиза», критиком пролеткультовского толка.
О поэзии Сергея Есенина говорил, что это «иконопись, а не стихи». В журнале «Жизнь искусства», который он редактировал, за август и сентябрь 1925 г. в статье «О поэзии Есенина» писал: «Чисто молитвенная лирика идет рука об руку с Есениным и тогда, когда он вдохновляется картинами природы. Здесь я вижу преобладание чего-то церковного, монастырского».
Критик видел в поэзии Есенина «версификаторство», скоморошеский тон, низкопробноэстрадный подход к темам, беспредметность и бесформенность. Гайк Адонц (псевдоним – Петербургский) поддержал «уничтожающую» оценку, данную поэме «Пугачев» критиком Н.Чужаком.
Негативно отозвался о лучших лирических произведениях есенинского цикла «Москва кабацкая»: «Его кажущееся буйство, его творческое «хулиганство», как он любит выражаться, в сущности, не что иное, как самая монотонная, сладенькая лирика, расцвеченная нарочито грубыми словечками и преднамеренно резкими, отталкивающими образами».
Упрекал Есенина за неверное отображение революционной темы. О поэме «Песнь о великом походе» писал: «Описывая Октябрьский переворот и последующую эпоху гражданских войн, Есенин скользит по важнейшим революционным событиям чрезвычайно легко, с налету, частушечным дурашливо-юмористическим приемом… Выходит мелко, бледно и неубедительно…»
Поэт прочитал статью Адонца и вклеил вырезку в свою тетрадь.
Но вернемся к Адонцу. Известный русский историк общественной мысли Р.В. Иванов-Разумник припоминает:
«Исследуя истоки творчества Салтыкова-Щедрина… я обратил внимание на политический памфлет Лабулэ «Принц-собака», гремевший во Франции в конце шестидесятых годов (XIX в. – Г.М.). В своих комментариях к «Истории одного города» я привел следующую страничку из этого ядовитого памфлета.
Принц Гиацинт после смерти отца вступает на престол королевства Ротозеев (сравни с салтыковскими «глуповцами»). К нему приходят три министра и предлагают ему ознаменовать восшествие на престол тремя декретами…» В публицистической статье Иванова-Разумника внимание мое привлек третий министр.
Он предложил закрыть все журналы и газеты «не ротозейского направления и заговорил об издании официальной газеты под названием «Правда», которую и обязать всех ротозейских граждан читать ежедневно утром и вечером». Далее Иванов – Разумник пишет:
«Ведь и у нас, в Советском Союзе… были закрыты все газеты и журналы не марксистского направления, и у нас главный партийный, официальный орган именовался «Правдой»… Я был почти уверен, что цензура вычеркнет ехидную страничку из моих комментариев – и очень веселился, увидев ее неприкосновенно напечатанной.
Случилось это так: во главе цензуры Госиздата (Государственное издательство), где печаталось это издание, стоял некий армянин Гайк Адонц, которого в самом же Госиздате называли самым глупым человеком во всем Петербурге. Однако, несмотря на всю свою глупость, он, конечно, досмотрел бы неприемлемость этой возмутительной странички, если бы прочел ее.
Но в том-то и дело, что объемистые, напечатанные петитом и чисто фактические комментарии мои к циклам Салтыкова казались ему настолько скучными и безобидными, что он и не вникал в них, даже и не прочитывал их полностью. За это и поплатился: слетел с цензорского места, получил разнос и был посажен на какой-то другой, менее ответственный пост».
Перед арестом Гайк Адонц заведовал отделом науки газеты «Ленинградская правда». Арестован 28 июля 1937 г. Выездной сессией ВКВС CССР в Ленинграде 20 февраля 1938 г. приговорен по ст. 58–10–11 УК РСФСР к ВМН . Расстрелян в Северной столице 20 февраля 1938 г.
Айвазов Иван Александрович 10.06.38. Грузинская ССР . Кат.1 За – Сталин, Молотов
СЕКРЕТАРЬ ГОРКОМА КОМСОМОЛА
Айвазов Леон Агасиевич 27.10.37. Ростовская обл. Кат.2 За – Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов Список на 26 чел. представлен В.Е.Цесарским АП РФ, оп.24, д.412, л.114
Родился в 1913 г. в русской крепости Карс. В том же году ее захватили турки. Опасаясь резни, семья уехала в Ростов. Окончил истфак Ростовского университета, был избран секретарем Ростовского горкома комсомола. Принимал участие в работе съезда Коммунистического Интернационала молодежи в составе делегации комсомола… Италии.
Арестован в 1937 г. Жена тотчас отказывается от мужа. Кроха Рубен остается с матерью. Поступок жены не осуждал: время было такое. Срок отбывал в Норильлаге. В 1946 г. «за высокие показатели в работе» его освобождают, оставляя в Норильске на положении ссыльного. Устраивается на работу счетоводом Норильского горно-обогатительного комбината, раз в месяц отмечаясь в комендатуре. Дорос до начальника финотдела, а там и до заместителя начальника комбината по экономике. Убыл из Норильска в 1959 г.
Из воспоминаний Натальи Гарфункель (Бубновой):
«Я родилась в Норильске и прожила в нем до пятнадцати лет. Уехала в Москву и долго не могла к ней привыкнуть – ночами мне снился заполярный город… С Норильском связана история нашей семьи. В 1938 г. моего отца Владимира Львовича Гарфункеля после Тайшетского лагеря привезли в Норильлаг, где условия были получше…
Мне кажется, что отец всю жизнь исповедовал неписаные правила политзэков. Когда друг отца Леон Агасиевич Айвазов упал в голодный обморок, отец отдал ему свою пайку хлеба. Папа рассказывал, что Айвазов тогда был очень худой. В те же годы и ему самому после обморожения ног другой зэк отдал свои валенки. Причем валенки первого срока, как подчеркнул отец, – значит, почти новые… Вот так товарищи по несчастью спасали друг друга…
Несправедливое наказание не озлобило отца. Когда в 1955 г. его реабилитировали, он тут же вступил в партию. Он был убежденным коммунистом и считал, что сам он пострадал по ошибке. Работал он неистово, не щадя себя, – так работали многие. Недаром вчерашние политзэки становились руководителями комбината. Например, Леон Айвазов дослужился до главного бухгалтера комбината, отец был заместителем начальника управления строительства.
Отец освободился первым – Айвазов еще сидел. При каждой возможности он подкармливал друга. Помню слова отца: «Просить о помощи всегда трудно, надо стараться помочь человеку до того, как он собрался сделать это». Так поступал мой отец, так поступал Айвазов, так поступали люди их поколения, хлебнувшие лиха в Норильске. Само это слово «Норильск» было паролем для многих. К нему многие обращались – он никогда никому не отказывал.
Отец видел у него блокнот, густо исписанный: устроить в больницу, билет на поезд, помочь устроиться на работу… Отец всегда разделял Сталина и партию. Когда Сталин умер, у пострадавших от репрессий прибавилось сил и надежд. Айвазов так плясал с кинжалом в руках, от радости вопя: «Наконец-то подох!» – что его еле остановили… Еще в Норильлаге отец с Айвазовым были уверены, что именно Сталин погубил Кирова, Орджоникидзе…»
Даю справку: по данным ГУ МВ Д по Красноярскому краю, через Норильлаг прошло 274.109 человек. Закрыт был Норильлаг приказом МВ Д ССР № 0348 от 22 августа 1956 г.
Не скрою, мне очень хотелось отследить, куда делся Леон (Левон) Агасиевич и как сложилась судьба его сына Рубена. Так я поневоле и стал следопытом.
Перед сдачей материала в номер мне удалось найти Рубена и связаться с ним по телефону. От встречи со мной Рубен Левонович отказался, сославшись на тяжелое состояние – прикован к постели. Но на вопросы мои, трудно дыша, все же ответил:
«Отец родился 5 июля 1913 года, а я появился на свет 28 февраля 1937-го. По освобождении отец с женой, с которой оформил отношения еще в лагере, приехал в Москву. Детьми они не обзавелись. До выхода на пенсию он был на руководящей работе в Контрольно-ревизионном управлении (КРУ) Минфина СССР. Почему-то разыскал он меня только к концу жизни. Виделись мы с ним крайне редко. Проживал отец на улице Удальцова, дом 24, кв.8. Ушел из жизни в августе 1999 года».
На мою просьбу предоставить фотографии отца Рубен Левонович сухо выдохнул: их у меня не осталось…
СЕКРЕТАРЬ РАЙКОМА ВКП(Б)
Айвазов Моисей Гаврилович 19.04.38. Татарская АСР . Кат.1 За – Сталин, Молотов, Каганович, Жданов Список на 155 чел. представлен нач. 1 спецотдела НКВ Д ССР ст. майором ГБ И.И. Шапиро
АП РФ, оп.24, д.416, л.84
Родился в 1900 г. в г. Тифлис. В партию большевиков вступил в 1918 г. До ареста занимал пост первого секретаря Ленинского райкома ВКП (б) (май 1936 – декабрь 1937) г. Казани. 2 декабря 1937 г. угодил в «ежовы рукавицы».
Обвинен по ст. 58–7–8–11 УК РС ФСР . Статью 58 в народе прозвали страшной, звериной и ужасной. На вопрос «по какой статье сидели» избежавшие расстрела сидельцы сталинских лагерей грустно отвечали: «Сто шестнадцать пополам».
Айвазову же не повезло вообще: ВКВС ССР 9 мая 1938 г. приговорила его к ВМН с конфискацией имущества. И, как водилось у энкавэдешников, ему пустили пулю в затылок в тот же день. Захоронен в Казани. Реабилитирован в марте 1956-го.
В марте того же года была полностью оправдана и жена Айвазова М.Г. Из «Книги памяти Республики Татарстан»: «Айвазова Анна Филипповна Родилась в 1893 г., г.Москва; русская; проживала: г. Москва
Арестована 29 мая 1938 г. Приговорена: Особое Совещание НКВД СССР 10 июля 1938 г., обв.: по ст. 58. Приговор: 8 лет ИТЛ».
ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ АРМЕНИИ
Айвазов Николай Емельянович 22.11.37. Грузинская ССР . Кат. 1 За – Сталин, Молотов, Жданов
Список на 439 чел. представлен В.Е.Цесарским АП РФ, оп.24, д.413, л.14
Родился 15 августа 1889 г. в г.Сигнах (ныне Сигнахи в Кахетии) Тифлисской губернии. Ревком Советской Армении 6 декабря 1920 г. назначает его председателем Чрезвычайной комиссии (ЧК) республики. На этом посту он прослужил до 8 января 1921 г. Известно лишь, что далее он служил в Грузии и приказом по ГрузЧК от 11 сентября 1921 г. был откомандирован в распоряжение ЦК КП Грузии и исключен из списков ЧК.
«Анаит, Тбилиси 2009.11.04 Большая благодарность редакции и господину Мирзояну за то, что мы увидели в этих списках нашего деда Аветикяна Бориса Оганесовича, верно прослужившего Советской стране и расстрелянного Сталиным в 38-м году. Вы сделали огромную работу, и ваша акция не пропадет. Историки вам тоже скажут спасибо».
«Гарегин и Марине, Киев 2009.11.09 Мы поражены! Надо же – наш дед Адамов Амаяк Карпович захоронен в Московской области. Его могилу долго искал еще наш отец, единственный сын деда Амаяка. Но он, к сожалению, не дождался этого дня. Огромное спасибо дорогому Гамлету Мирзояну и редакции. Низкий вам поклон».
Гамлет Мирзоян
