По прошествии всего нескольких дней после испытания Ираном ракеты средней дальности и последовавшего за ним предупреждения из Белого дома, США вдогонку наложили на Иран новые экономические санкции.
Фото: GETTY IMAGES
Они касаются поставщиков, обслуживающих иранскую ядерную программу, и те организации, которые помогают вооружать тех, кого Вашингтон считает террористическими группировками в этом регионе.
США вводят новые санкции против Ирана после запуска ракеты
Трудно сказать, какое практическое воздействие возымеют эти санкции, поскольку очень немногие из этих организаций или отдельных лиц ведут бизнес с Соединенными Штатами.
Тем не менее санкции посылают четкий сигнал Тегерану: в Вашингтон пришла новая смена.
Администрация Обамы воспринимала свои отношения с Ираном в основном через призму необходимости вести переговоры с целью сдержать иранскую ядерную программу.
На иранскую региональную активность, такую как поддержка ХАМАС и “Хезболлы”, военная помощь режиму Асада в Сирии, поддержка хуситов в Йемене и их растущего влияния в Ираке – на все это закрывались глаза ради того, чтобы заручиться договоренностью о сворачивании ядерной программы.
Для Обамы и его команды стратегической целью было сдерживание ядерных амбиций Ирана. Это даже воспринималось в каком-то смысле как самоцель, которая могла бы не только предотвратить военные действия, но и со временем увести Иран из его экономической изоляции в сторону улучшенных отношений с Западом.
Много несогласных
По поводу этой ядерной сделки разногласий было много.
США и его основные союзники на Западе – как и Россия – видели ценность ядерного соглашения в том, что оно в немалой степени откладывало проблему в долгий ящик, позволяя избежать конфронтации с Тегераном по поводу его ядерной программы.
Однако союзники США в регионе – Израиль, Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива, с тревогой наблюдающие взлет Ирана – воспринимали эту сделку с гораздо меньшим энтузиазмом, и многие из них вполне могли надеяться, что администрация Трампа, в которую входят несколько довольно ярых оппонентов режима в Тегеране, может захотеть отменить это соглашение.
Однако все не так просто. На состоявшейся на прошлой неделе крупной ежегодной конференции по безопасности, которую проводит Израиль, многие эксперты и официальные лица высказывали мнение, что плохая сделка, если ей следовать по правилам, может быть лучше, чем никакой.
Что беспокоит Израиль, так это то, что Иран теперь становится крупным игроком в регионе.
Поддержка, оказываемая режиму Асада в Сирии, и размещение своих союзников – “Хезболлы” и разнообразных шиитских военизированных группировок при поддержке Корпуса стражей исламской революции – предоставило Тегерану по меньшей мере возможность внедрить своих единомышленников у границы с Израилем через Ливан и Сирию вдоль Средиземноморского побережья вплоть до границы с Иорданией.
Иордания тоже озабочена, как и несколько других государств Персидского залива, что объясняет их тихое стратегическое сближение с Израилем.
В чем ирония
Ирония же в том, что, по большому счету, именно американская военная мощь помогла Ирану вырасти в крупную региональную державу.
Свергнув заклятого врага Ирана Саддама Хуссейна и превратив Ирак во второстепенного в военном отношении игрока, имеющего также массу других внутренних проблем, Вашингтон открыл ворота для иранской экспансии в этом регионе.
Более того: поддерживая усилия иракских властей по борьбе с так называемым “Исламским государством”, США по сути объединились в этом с Тегераном, поскольку несколько проиранских шиитских боевых объединений воюют там именно с той же самой целью.
Неспособность администрации Обамы поддержать насильственное свержение президента Сирии Асада, как и несуразные половинчатые усилия вооружить и подготовить там суннитские боевые отряды, также сыграли на руку возникшей шиитской оси.
Так что кабинет Трампа заступил на службу с желанием серьезно изменить позицию Вашингтона по поводу Ирана, и нынешние санкции – это только первый шаг.
Заявление о том, что Иран теперь “предупрежден”, как отметил советник по национальной безопасности Майкл Флинн, может быть, звучит хорошо, но не складывается пока в осмысленную политику.
Что дальше?
Какие же конкретные шаги намечает команда Трампа?
Готова ли она поддержать – хоть и неохотно – ядерные договоренности, одновременно жестко следя за поведением иранских властей?
Насколько широкую международную поддержку смогут США получить для более жестких шагов по противодействию иранской ракетной программе, которую, как утверждает Тегеран, они имеют право развивать?
Формально Америка, может быть, права. Резолюция 2231 Совета Безопасности ООН призывает Иран не предпринимать никаких действий по развитию баллистических ракет, способных нести ядерные боеголовки.
На брифинге Совета национальной безопасности США на минувшей неделе было отмечено, что баллистические ракеты с массой полезного груза не менее 500 кг, доставляемого в радиусе 300 км, по определению способны доставлять ядерную боеголовку.
“Не должно быть никаких сомнений в том, что Соединенные Штаты привержены тому, чтобы привести Иран к ответу по поводу выполнения ограничений по ракетной программе, и к ответу за поведение в регионе, которое мы считаем дестабилизирующим”, – говорится в оперативном отчете.
Но что конкретно администрация Трампа подразумевает под фразой “привести Иран к ответу”?
Ведь речь идет о двух странах, чьи военные корабли в Персидском заливе практически ежедневно подходят друг к другу на весьма близкое расстояние. Напряженность может перерасти в серьезную конфронтацию. Взял ли Вашингтон курс на столкновение с Тегераном?
Нынешняя риторика может это подразумевать, но как именно события будут развиваться дальше, определят действия президента Трампа и, естественно, то, как на это будет отвечать Тегеран.
