27 февраля началось отступление из Эрзерума. И снова войска вместе с беженцами в труднейших условиях зимы двинулись в сторону Гассан-Гале. Как и в Ерзнка, последним покинул город Мурад со своей конницей, прикрывавшей отступление. К 9 часам утра турки уже были в городе. Оставшиеся там несколько сот армян были немедленно убиты. 2 марта многотысячная отступающая толпа достигла Сарыкамыша.
После падения Эрзерума фактически вся Западная Армения снова попала в руки турок. Правда, еще не были заняты Алашкерт, Хнус и Ван, но их судьба тоже была предрешена.
Война переходила на территорию Восточной Армении. Опасность полного уничтожения теперь нависла над армянским населением России. Война не только по содержанию, но и по форме стала армяно-турецкой. В ней принимали участие только турки и армяне, и судьба ее фактически зависела только от армян.
Закавказское правительство не только не помогало им в войне, но, наоборот, своей нерешительностью, внутренними разногласиями и противоречивыми действиями мешало защите фронта. Армяне требовали призыва в армию, но центральные власти под давлением азербайджанцев откладывали призыв.
Дело дошло до того, что в армянских районах местные власти сами объявили призыв в армию, что вызвало возмущение в Тифлисе. Наконец 24 марта Сейм принял закон о призыве, по которому под ружье в первую очередь призывались молодые люди от 18 до 28 лет, а затем — и до 32 лет.
2 марта командующий армянским корпусом генерал Назарбекян был назначен командующим фронтом от Олти до Маку, линию Олти— Батуми должны были защищать грузины. Под командованием Назарбекяна было 15 ООО солдат, которые должны были занять позиции и защитить фронт протяженностью 250 километров.
Теперь можно вернуться в Трапезунд, где, получив особые полномочия, Чхенкели вел переговоры с Вехиб-пашой. 23 марта на шестом заседании переговоров Чхенкели заявил, что правительство Закавказья уступает туркам район Олти, южную часть Ардагана, часть Карского района, часть Казвинского района и проявляет готовность найти удобную для Османской империи форму возвращения западных армян и других народов в их покинутые дома.
И, несмотря на то, что проблема самоуправления Западной Армении превращалась, в обыкновенную проблему беженцев, турецкая сторона и здесь бурно протестовала. Реуф-бей заявил, что он должен проконсультироваться со своим правительством, и уже на следующий день турецкая делегация предъявила следующий ультиматум: признать Брест-Литовский договор и объявить о своей независимости.
Закавказская делегация в течение 48 часов должна была дать окончательный ответ.
25 марта Чхенкели этот ультиматум телеграфировал в Тифлис. 26 марта был получен ответ Закавказского правительства, что оно согласно уступить Турции Карс и Ардаган, но уступить Батуми отказывается.
Учитывая положение на фронтах и воинствующую позицию турок, а также настроения азербайджанцев и всех мусульман Закавказья, турецкая делегация потребовала у Тифлиса признания Брест-Литовского договора.
Однако до конца срока ультиматума ответ из Тифлиса не был получен, и Чхенкели 28 марта вручил Реуф-бею следующее послание: «Закавказская делегация признает Брест-Литовский договор и готова продолжить переговоры на этой основе».
Армянские члены делегации Качазнуни и Хатисян сообщили дашнакской партии, что в создавшейся ситуации признание Брест-Литовского договора есть наименьшее зло. Через три дня Реуф-бей ответил на послание Чхенкели так: «Для того, чтобы Турция смогла вовлечь в двухсторонние переговоры также другие государства, в частности, своих союзников, необходимо, чтобы Закавказье заявило о своей независимости».
На следующий день, 1 апреля, председатель Закавказского комиссариата Гегечкори телеграфом отозвал закавказскую делегацию обратно в Тифлис, мотивируя это тем, что мирное соглашение с Турцией невозможно. Чхенкели заявил Реуф-бею, что делегация отправляется в Тифлис, но это не надо расценивать как прекращение переговоров.
31 марта состоялось заседание Сейма, на котором Гегечкори сообщил, что турецкие войска требуют сдать Батуми и уже двинули свои войска в этом направлении. Он заявил, что правительство не выполнит требование Турции, ибо еще не угасло свободомыслие закавказской демократии. «Мы слабы, но еще есть порох в пороховницах, — сказал он под аплодисменты армян.
— Признать Брест-Литовский договор, — продолжал Гегечкори, — значит отказаться от независимости Закавказья и стать одним из штатов турецкой империи (Возгласы «Правильно!», аплодисменты). Мы не можем взять на себя этот позор. От имени правительства я заявляю, что мы сделаем все, чтобы дать должный отпор притязаниям турецких агрессоров»,— закончил свою речь Гегечкори.
Затем с пламенной речью против турецкого империализма выступил Церетели. В конце своей речи он заявил: «Мы сможем победить в нашей борьбе только в том случае, если нам в спину не ударят предатели»,— на что последовали длительные аплодисменты. И предатели в лице партии мусаватистов подняли перчатку, брошенную Церетели. Отвечая ему, их представитель сказал: «Вы все прекрасно знаете позицию мусульманской демократии в вопросе войны.
Во-первых, до сих пор она не участвовала в войне, а во-вторых, ее особые религиозные связи с Турцией делают невозможной войну против нее. Господин Церетели считает, что мы сможем победить только в том случае, если наши усилия будут совместными. Мы сомневаемся, что в этой войне можно всем действовать заодно и создать общий союз».
Иначе говоря, азербайджанцы открыто заявили, что они против сопротивления туркам, и воевать с ними не будут. Это означало, что они являются союзниками Турции в закавказском тылу.
Но патриотические речи и предложения продолжались.
С воинственными речами выступали Жордания, Лордкипанидзе, Семенов и представители дашнакской партии, которые заявили, что для армянского народа нет иного спасения, кроме вооруженной защиты своего отечества. Затем Жордания заявил, что Закавказье официально пребывает в состоянии войны с Турцией, и именно здесь было решено отозвать делегацию из Трапезунда.
Для ведения войны был создан чрезвычайный орган в составе трех человек с широкими полномочиями. В этот совет вошли: Гегечкори — как председатель и военный министр, X. Качикян — министр финансов и Рамишвили — министр внутренних дел. Однако патриотическое воодушевление длилось недолго.
Еще не утихли пламенные речи в Сейме, как пришла весть о падении Батуми. Не встречая сопротивления, турецкие войска заняли батумскую крепость, город и пристань. Часть грузинских войск была взята в плен, а части удалось отступить.
Стало известно, что к туркам присоединились мусульмане Аджарии и Ахалциха и что Абас-Туман также находится в руках турок. Тогда Сейм обратился к народам Закавказья с патриотическим призывом, где говорилось, что настал час выбора: свобода или смерть.
Несмотря на то, что грузинским войскам удалось одержать блестящую победу у местечка Чолока, они были вынуждены под натиском регулярной турецкой армии отступить. Грузинская армия отступала даже тогда, когда турки вошли в саму Грузию и заняли Гурию и Огурзети. Неудачи грузин причиняли острую боль армянам, которые с ужасом наблюдали за успехами турок, победоносно двигавшихся к Карсу. Падение Карса было бы гибелью армянского народа, для которого уже не осталось бы дорог к спасению.
Отрывок из книги Эдуарда Оганесяна «Век борьбы» Продолжение следует
Читать также: Армяне опьяненные революцией в России — 1917 г., Отношение армян к большевистскому перевороту, Ноябрь 1917 – Перемирие – Новые погромы армян в Баку – Подготовка турок к новой войне, Трапезундские переговоры – Отступление армян в страшных условиях
